Воспоминания

1845 г. Воспоминания …

Старики на закате своей жизни с чувством какого-то особенного удовольствия пересказывают нам, что их память удержала в себе о современном им обществе, о жизни в протекция их лета. Передавая это новым поколениям, они как бы хотят еще жить своею прошедшею жизнью посреди молодости. Выслушивая их рассказы, рассказы верные, подтверждаемые их общим согласием, невольно изумляешься, как скоро все изменилось, как наше настоящее не походит на их прошедшее. Перескажу, что от них узнал я, что считаю замечательным. Может быть, и отдаленный потомок после нас захочет узнать эту старину, чтобы судить вернее о настоящем его. А для этого считаю обязанностью сохранить их рассказы: они и теперь для нас занимательны, ибо с переменою в нас понятии о жизни они нам кажутся чем-то таким, что для нас не возобновится, но оно составляло жизнь предшественников наших. Что теперь передаю, то не составлено по темным каким-либо преданиям, но по рассказам лишь известных; некоторое из того, что теперь считается устаревшим, еще и нам приводилось видеть, знать и пережить.{nl}Для достоинства истины скажу, что передаю рассказы людей, которые знали Саратов во все нынешнее полстолетие. Это – протоирей Троицкой церкви Евдоким Степанович; ему считается теперь около 90 лет; саратовский уроженец, сын священника, бывшего при Казанской церкви, он уже 60 лет священствует в Саратове. Мещанин города Вольска Иван Никитьевич Попов различное время жизни своей жил в Саратове, Астрахани, на Кавказе, был в{nl}Березове и Якутске, в Киеве и Петербурге, был богачом, некогда видел свет, людей и ныне тихо доживает в Саратове свой век. Константин Яковлевич Маурин, саратовский помещик, – с молодых лет служил в сем городе; любитель старины, он имеет нумизматический и натуральный кабинет: 60 лет он видел Саратов. О других лицах, то сельских, то городских, от которых были слышимы рассказы, упомяну, когда нужно будет, в своем месте. Рассказы их верны: это подтвердят все знающие Саратов.{nl}Итак начинаю рассказ о быстрой перемене внешнего состояния Саратова. В начале XIX столетия город Саратов был невелик: он до настоящего времени, до 1845 г., в котором я пишу, увеличился впятеро.{nl}Со времени основания своего в конце XVI столетия, в продолжении двух столетий, Саратов был незначительным городишком, и в 35 лет он стал городом большим, но еще рано сказать красивым в сравнении с лучшими городами России напр. Курском, Воронежом, Казанью, Ярославлем.{nl}Некоторые подробности о его местности и размещении в различные эпохи его жизни не только не будут излишни, но даже нужны для объяснения тех изменений, какие он принимал, что вместе и объяснит и нынешние названия некоторых улиц. Итак вот положение города до последней четверти XVIII столетия.{nl}Саратов до 1774 г.{nl}{nl}Центром, душою города была площадь, которую занимает ныне Троицкая церковь, тогда соборная, и ныне известная под именем старого собора. Отселе шли главные улицы: Московская на запад и Воздвиженская и параллельная ей Сергиевская на юг, вдоль берега Волги. Весь город заключался в черте, которая образовалась крепостным валом, составлявшим пределы города: ибо Саратов был военным линейным укреплением, каковыми были вообще все города, строившиеся на юго-восточных окраинах России и, бывшие вначале не больше, как крепостями с современным военным устройством для защиты внешней страны от кочевых и хищных, орд Азии. Таковыми городами, т.е. крепостями были Симбирск, Самара, Уфа и другие на границе восточной России. На большом пространстве тянулся глубоко ров около Уфы, который я видел и таковым же представлялся ров, опоясывавший Саратов. От оврага, отделяющего ныне нагорную (северную) часть города, городской вал шел чрез площадь Горянскую. Обошедши Вознесенскую (Архангельскую) церковь, он поворачивал чрез то место, где ныне дом Готовицкого, и упирался в Волгу у того места, где ныне дом полиции, Митрофанова, прежде Стемковского. Положение города представляло фигуру, приближающуюся к треугольнику. Остатки городского вала сохранялись до настоящего столетия.{nl}До 1780 года город держался в надлежащем военном устройстве. Со времени открытия губернии город получил управление внутренних городов России, а потому оставлено управление крепостное; не стало комендантов, замолкли чугунные пушки, гроза не одной Азии, но и самих горожан: ибо они очень редко слышали их выстрелы военные, и потому сильно вздрагивали при выстрелах из них в торжественные дни Пасхи или Богоявления, а также при встрече важных особ; вал срыт, завален, затоптан. Причины преобразования всех восточных крепостей в мирные города заключались в политических событиях, относящихся к сему краю и о которых я говорил в другой моей статье, еще невыпущенной мною. {nl}Окрестность крепости Саратова представляла вид тогда довольно пустынного, малолюдного края. От городского вала вниз по Волге весь берег её на значительную широту, весь гребень покрыть был густым высоким, большею частью, дубовым лесом. На, Ильинской площади он прерывался значительною открытою долиною, а потом начинался опять и соединялся с лесом Увека. Протоиерей Евдоким Степанович, при пересказах старины своего времени, мимоходом объясняет городскую местность 1774 года; он говорить, что Бошняк, принужденный изменою гарнизона оставить город, при отступлении своем к Царицыну, – что было ночью на 7 августа, – должен был биться с неприятелем во весь свой переход чрез густой лес, которым от вала шла дорога Астраханская (Из Саратова на Увек можно ехать двумя дорогами: или займищами, берегом, «низом», где ездят по спаде вод, в летнее время, как ближайшею дорогою, – или «верхом», «горами» – во время половодья. Последнею дорогою ехал из г. Саратова в Увек 18 июня 1769 года академик Иван Лепехин, который замечает, что «на пути места были безлесные, где вместо лесов все пространство занимал солодковый корень (Дневные записки путешествия академика Ив. Лепехина. Второе тиснение 1795 г., ч. I, стр. 377).{nl}О местности, по которой за Бошняком гналась пугачевская шайка 6 августа 1774 г, можно судить по следующим отрывкам.{nl}Бошняк и верные ему солдаты «вышли благополучно к церкви Ильи пророка, что при Волге, в Дресвянские тальниковые кусты” (сказка капитана Сапожникова. Сочинение Державина

Просмотров:

Попов К.И. Записки о Саратове. Губернатор В.Я. Рославец.

В. Я. Рославец был вице-губернатором (он же и председатель казённой палаты); за отъездом князя Голицына в С.-Петербург он вступил в управление губернией. Это был человек высокого роста, рябоватый, впрочем, приятной наружности, лет 40, слабой комплекции. Одинокий, он жил скромно в доме, принадлежащем казённой палате, имел только пару лошадей и человека четыре прислуги.{nl}При Рославце я служил в казённой палате по лесному отделению; ему понравился почерк моей руки, и он назначил меня в собственную свою канцелярию; при нём я почти постоянно и находился.{nl}По вступлении В. Я. Рославца в управление губернией губернаторская канцелярия, не имеющая постоянного дома, была переведена в тот же дом, где жил сам губернатор.{nl}Рославец имел большую антипатию к правителю канцелярии Симановскому и асессору губернского правления Львову; к себе их не принимал, вследствие чего они подали прошение об увольнении их в отпуск. Первый жил в имении своём, а последний в Саратове, занимаясь частными делами. Должность Симановского была поручена столоначальнику канцелярии П. Н. Чекмарёву, из студентов Казанского университета, дельному и образованному человеку.{nl}Вскоре по вступлении в управление губернией Рославца сделалось волнение между удельными крестьянами Камышинского уезда Золотовской волости, в 85 вер. от Саратова. В то время вводилась в удельных имениях общественная запашка, которую крестьяне, несмотря на все убеждения, своего и впоследствии губернского начальства, исполнять не хотели; по этому случаю и крестьяне других волостей, соседственных с Золотовской, против своего начальства упорствовали и оказали неповиновение. Из происходившей по этому предмету переписки Виктор Яковлевич заключил о необходимости ехать самому в с. Золотое для водворения порядка. Однако и приезд его успеха не имел. Вытребована была из саратовского батальона рота солдат; последняя была отправлена на обывательских подводах. Верстах в двух от с. Золотого рота выстроилась в боевой порядок, забил барабан, и солдаты вошли в село и расположились на площади против квартиры губернатора. Между тем как ожидали прибытия команды, собран был общественный сход из упорствующих крестьян всех селений, более 500 чело-{nl}век, исключая крестьян другого ведомства, называемых «понятыми». Сход был окружён цепью солдат. Ему прочли распоряжение правительства и потребовали его исполнения: но многие из бывших тут однообщественников не соглашались; смотря на них, не согласились и другие. Увещания продолжались с 10 и до 2 часов пополудни. Успеха не было. Рославец потребовал от бывшего тут управляющего удельной конторой Е. Г. Манасейна список тех крестьян, которые были виновниками волнения общества…{nl}Во время губернаторства Рославца полицмейстером был флотский капитан К. К. Бордовский, тонкий и прозорливый человек. Он имел у себя тайных агентов из жидов и поляков обоего пола и от них получал все сведения. Он знал всю подноготную обывателей Саратова от низшего класса до богатых купеческих и аристократических домов, что в каждом доме делается, и из этого извлекал большие выгоды. Иногда при разговорах удивляешься передаваемым им сведениям, смешанным с критикой, где что случилось. За это он был в большом благоволении у губернатора. Он действовал где нужно сам, а то чрез частных приставов.{nl}После бунта в Варшаве в 1830 году в Саратове много появилось жидов и поляков из нижнего класса и чиновников; они находились под надзором полиции.{nl}Вскоре после утушения золотовского бунта, в начале июля Рославец получил секретное уведомление от астраханского губернатора (кажется, тогда был Пяткин), что в пределах Астраханской губернии появилась холера-морбус. Чтобы принять должные меры к предохранению Саратовской губернии, Рославец отправился в Царицын, как пограничный город с Астраханской губернией, с двумя докторами: Кустовским, который был при казённой палате по Элтонскому озеру, и Мейером, членом врачебной управы.{nl}Тогда в Саратове всех вообще лекарей, с членами врачебной управы, исключая принадлежащих к ведомствам контор удельной и иностранных поселенцев, было не больше 6 человек. Инспектором был Рейнгольм, слабый старик, лет 60, и другой член управы Немейер.{nl}В Царицыне Рославец сделал нужные распоряжения относительно устройства обсервационных и карантинных застав так, чтобы без предварительного окурения следующих из Астрахани водою судов и сухопутно проезжающих никого не пропускать; оставил там доктора Мейера для подания помощи в случае появления эпидемии, так как в Царицыне был только один медик на весь город и уезд, а именно г. Гаурович (датчанин); оставил также чиновника особых поручений Болонского и затем сам возвратился в Саратов.{nl}Гаурович за описание хода холеры, признаков ее и о мерах излечения получил от датского короля, которому поднёс это описание, золотую медаль и вскоре был вытребован в Петербург. Я с ним был несколько знаком и видел ту медаль.{nl}По возвращении в Саратов Рославец, нисколько не медля, пригласил к себе всех первенствующих в Саратове особ, губернского предводителя А. А. Панчулидзева, преосвященного Моисея и управляющих отдельными частями, передал им полученные от астраханского губернатора сведения и о сделанном распоряжении в Царицыне. Трактовали о мерах принятия предосторожности в Саратове в случае появления эпидемии, об устройстве карантинных застав, об окуривании проезжающих по Волге и сухопутно, об оцеплении Саратова, о запрещении продажи разнородных овощей. Преосвященный мало говорил в заседании, а во время общего оживлённого разговора, указывая на небо, заметил: «А свыше что устроите?». Все призадумались.{nl}Было, между прочим, обращено внимание на то, что болезнь прилипчива при прикосновении к больному или к бывшему на нём платью, что могут заражаться другие и что без карантинов нельзя обойтись. Обо всём говоренном был составлен акт. Об особенных каких-либо мерах собственно внутри Саратова в это заседание ничего не сказано.{nl}В это же самое время был командирован в Царицын для дальнейших распоряжений живший тогда в Саратове числящийся по армии подполковник П. И. Корнев и о всех распоряжениях донесено было министру.{nl}Между тем от астраханского губернатора получено уведомление, что холера-морбус в Астрахани сильно свирепствует. Но тогда никто не знал об этой болезни и какие должно принимать противу неё меры. Ещё в 1829 году были в Саратове частные слухи, что на Кавказе свирепствует чума, но на эти слухи мало обращали внимания. Грядущую холеру принимали за чуму. По этому случаю медицинских наставлений, как предохранить себя каждому от болезни, не было; они получены были впоследствии из Астрахани и Петербурга, именно предписывалось: пускать кровь при поражении холерой; пить вино, настоенное красным перцем; натирать этим же настоем тело при появлении судорог; пять дегтярную воду; вместо чая употреблять мяту, ромашку, бузину, мятные капли, разный сбор, хлорную воду и окуривать хлебным уксусом. Эти наставления повсюду были разосланы в печатных и скорописных экземплярах.{nl}В половине июля, около 20-х чисел, получено из Царицына донесение, что там обнаружилась холера, что день ото дня смертность увеличивается и что доктор Мейер от неё помер.{nl}Состоялось ещё общее заседание, но опять не было обращено внимания на то, чтобы заблаговременно приготовить в Саратове для больниц, дома всё к тому нужное и запастись медикаментами.{nl}В самых последних числах 30 и 31 июля на прибывших в Саратов из Астрахани судах, выдержавших в Царицыне карантинный термин, померло два бурлака в самое короткое время, по свидетельству медика, с признаками холеры. С наступлением августа, преимущественно с 6 числа, число умерших стало увеличиваться. Бывший при губернаторе доктор Кустовский помер. Рославец тоже был поражён холерой, не мог управлять губернией. К нему был выписан аткарский уездный лекарь Вапгинский, который при нём и чиновниках канцелярии всё время находился. Все начальствующие особы, а за ними и второстепенные лица выехали из Саратова: кто в свои имения, кто на дачи близ Саратова; самого Рославца, больного, перевезли за город в дом А. Д. Панчулидзева. За болезнью Рославца следовало бы управлять губернией по старшинству председателю палаты уголовного суда А. А. Шушерину, а за ним – гражданского суда А. А. Макбронскому, но они отказались за болезнью, так что несколько дней исправлял должность губернатора советник губернского правления. В самый разгар холеры с 16 по 22 августа умирало до двухсот человек и более в сутки. Всё канцелярское чиновничество тоже повыехало из Саратова или попряталось с семействами своими кто куда мог. Я сам, грешный человек, уехал к матери своей в имение, неподалёку от Саратова, откуда был взят присланным за мной казаком. И всех других, даже занимавших высшие должности, собрали таким же образом.{nl}Получив облегчение, Рославец вступил в управление губернией после 20 августа. С этого времени для канцелярии губернатора был отведён дом Григоровичевой, что противу бульвара. Тут пошла спешная работа, все занимались одним предметом: об отводе домов для больниц, о выписке лекарей, медикаментов, о принятии предохранительных мер при усиленных действиях холеры. Встретился ощутительный недостаток в медикаментах. Посылали за ними нарочных в колонию Сарепту, вёрст за 400 от Саратова. Некоторые доктора отказывались за болезней от подаяния помощи страждущему человечеству.{nl}За время болезни В. Я. Рославца было получено высочайшее повеление, что он утверждён саратовским губернатором.{nl}С последних чисел августа стали получать и из уездных городов донесения о появлении болезни с требованием докторов и медикаментов. Каждый день приезжало по нескольку нарочных с подобными требованиями: так же были отправлены нарочные к соседственным губернаторам с уведомлением о ходе болезни и высылке в Саратов лекарей, фельдшеров и медикаментов. {nl}В канцелярии занимались с раннего утра до полуночи; тут же многие чиновники обедали и ночевали на случай получения экстренных депеш с эстафетами и нарочными, по которым тотчас же делалось распоряжение. По распоряжению губернатора отпущено в ведение канцелярии 3 тыс. руб., ассигнованные из экстраординарной суммы на разные непредвиденные расходы: на посылку нарочных, эстафет и на разъезды чиновников по городу, так как при канцелярии каждые сутки стояли два извозчика. Мне часто приводилось ездить к губернатору с экстренно полученными бумагами и для подписи исходящих; бумаги все прокалывались и окуривались дымом от хлебного уксуса. Губернатор никого из чиновников к себе не принимал, будучи слаб ещё здоровьем, а объяснялся через дверь сам (?) или через доктора; подаваемые ему привезённые бумаги у него ещё в доме окуривались. Во время проезда моего от дома Григоровичевой, где была канцелярия, до дома Панчулидзева, где жил Рославец, навстречу почти беспрерывно попадались погребальные процессии; на одной телеге лежало по три и по пяти гробов, в особенности из больниц, так что на Ильинском мосту не было возможности разъехаться: одни едут с умершими на кладбище, другие оттуда возвращаются. Кладбище было особо отведённое, ниже Саратова по течению Волги, на самом берегу, по Астраханскому тракту. Пышных похорон совершаемо не было, несмотря ни на какое богатое и знатное лицо: не видать было ни катафалок, ни церковных носилок; все возили на телегах, да и духовенству некогда было исполнять длинные обряды похорон: священников беспрерывно требовали для исповеди заболевающих. Большей частью из домов умерших сносили в церкви, где священники и совершали панихиды, после чего гроба ставили на телегу и везли на кладбище. Так продолжалось во всё время существования холеры в Саратове, каждодневно, с раннего утра до ночи. Бывало, смотришь на эту горько-плачевную картину вымирающего человечества, волосы дыбом поднимались и темнело в глазах. Лавки почти все были заперты, торговли никакой не производилось, въезд из ближайших деревень с разными припасами был запрещён, и никого не пропускали; в продаже не было совершенно никаких плодов. Люди ходили по улицам с завязанным по самые глаза лицом, натёртые дёгтем и нефтью, в глубоком унынии; даже не было слез по самым близким умершим, ибо чувства притупились. По всему Саратову, на площадях, под надзором полиции горел день и ночь навоз, отчего по городу был ужасный смрад; восход и закат солнца обнаруживались красно-багровыми пятнами; с 10 ч. утра до 6 ч. вечера дни стояли удушливо жаркие; ни дождей, ни ветру совершенно не было и не видно было облаков; такая погода стояла с июля месяца почти до исхода ноября.{nl}Я сам был поражён холерой, но, как говорил доктор, в лёгкой степени, от испуга и потрясения. Раз, рано утром, шёл я из дома в канцелярию; навстречу попался мне кучер г-жи Варфоломеевой, одной из уважаемых и пользовавшейся известностью в саратовской публике дамы, имевшей очень хорошее состояние, бывшей коротко знакомой с моим семейством (дом её стоял на одной улице с вашим домом, впоследствии перешёл г. Часовникову). Кучер вёз на телеге, запряжённой водовозкой, белый деревянный гроб и на нём сидел. Я спросил его: «Кто у вас умер?». Он отвечал: «Барыня»… Эта картина так меня поразила, что мне сделалось дурно: я едва мог дойти до канцелярии. Если бы г-жа Варфоломеева умерла в обыкновенное время, то на похоронах её участвовала бы половина Саратова в шёл бы за гробом десяток священников. Она была вдова и не имела детей. Товарищи, увидав меня бледного, расстроенного, дали мне выпить рюмку вина, настоенного красным перцем; фельдшер натёр чистым дёгтем ноги, а грудь — спиртом; дал мятные капли, потом поили меня мятой, бузиной; у нас в канцелярии постоянно был самовар; давали нюхать спирт и голову мочили спиртом, отчего я пропотел и почувствовал себя лучше; но целый день я был сам не свой, в каком-то отупении и бреду. С этого дня в положенные часы, по совету доктора, я стал пить вино, настоенное перцем, и на ногах всегда были носки, намазанные чистым дёгтем.{nl}В дни с 16 по 22 августа, самого жестокого действия холеры, помирали на часах нижние чины. В канцелярии нашей умерло во время занятий три чиновника и сторож, который, по окончании занятий и уходе чиновников в полдень, часа в 3 мёл полы и вдруг упал; сделались с ним судороги, и несмотря на все старания фельдшеров, жандармов и полицейских, растиравших тело бедняги, он умер и в 8 час. вечера был отвезён на кладбище. {nl}Мне часто давали разные поручения потому собственно, что я был ближе других к В. Я. Рославцу и он мог быть уверенным в исполнении его поручения. Раз мне поручено было съездить в холерную больницу в 4-й части, где тогда холера сильно действовала, для получения некоторых сведений о её ходе. Вошёл я в больницу, и моим глазам представилась ужасная картина — чисто бойня; поражённых было человек до 25; лежали просто на полу в разных костюмах; пол, стены были забрызганы кровью; не было никакого внимания к больным; фельдшер был один; иным пускали кровь, другим растирали тело полицейские служители и несколько простых мужиков; с одним больным был понос, с другим — рвота; кого поили мятой, бузиной просто из деревянных чашек; кто выносил умершего, увязывая его в рогожку; другие умирали в нечистоте; доктор по привозе больного только приказывал, что с ним делать и как поступать. Эта суета на меня подействовала в высшей степени. Доктор пригласил меня в свою комнату, дал мне выпить вина, помочил спиртом голову и дал нюхать самый крепчайший спирт, который у него из рук не выходил. Между разговором он сказал: «Видите, какое моё положение? Что я могу здесь делать один? Пятерых увозят на кладбище и десятерых вновь привозят».{nl}Ещё один случай поразил меня. Еду я по Немецкой улице, вдруг из одного дома выбегает молодая женщина с криком: «Франц Кун (мебельный мастер) умирает, помогите, помогите!» — и повторяет это несколько раз.{nl}Но помощи ниоткуда не было, и на другой день его схоронили.{nl}Болезнь действовала постепенно, переходя из одной улицы в другую; она начала свои действия с береговых улиц Волги и таким образом распространилась до улиц, расположенных на Соколовой горе. В домах жителей этой улицы было долго благополучно; когда же внутри Саратова действия холеры стали ослабевать и прекращаться, болезнь появилась в первых числах сентября между живущими на Соколовой горе и продолжалась до второй половины сентября. С этого времени смертность вообще была уже не так значительна; умирало от 40 до 50 человек в день, и то более действовала на приезжих, а не на коренных жителей Саратова. Преимущественно холера действовала на людей среднего возраста обоего пола, крепкого сложения, полнокровных, любивших крепкие напитки, слабодушных и трусливых. Люди хладнокровные, бодрствовавшие духом, и те, которые держали себя в пище и во всём умеренно, мало подвергались действию заразы, как равно пожилые и малолетние.{nl}Много умерло губернских чиновников, а из лекарей: Межев, Кустовский, Мейер и другие, фамилий которых не припомню.{nl}Когда уже в Саратове холера стала совершенно прекращаться, но свирепствовала в сильной степени в губернии, что было в половине сентября, из Петербурга прибыла центральная комиссия медицинского факультета и вместе с нею 80 человек лекарей военного и гражданского ведомств, не считая фельдшеров и аптекарей, с запасом медикаментов из Москвы. В этой комиссии председательствующим был штаб-доктор Мудров, потом Эвениус, Блюменталь, Кильдюшевский, Забиякин, Амеидо, Штюрмер и друг. Мудров и комиссия помещались в д. бывшем г. Хорина, ныне г. Горбунова, противу дома бывшего соляного правления. Прочие лекаря, военные и гражданские, были переданы в распоряжение губернатора. По мере приезда их в Саратов и явки в канцелярию к каждому прикомандировывался фельдшер, давался ящик с медикаментами, заранее приготовленный, и тот же час он отправлялся с полученным предписанием и с наставлением о средствах лечения больных, каковых листов было отпечатано несколько сот, в какой-либо город ли село, где свирепствовала эпидемия. Так что в день их приезжало по пяти и более человек, и все они в тот же день откомандировывались. В числе лекарей были молодые люди, ещё студенты из 3-го отделения московского медицинского факультета; они являлись в канцелярию в студенческой форме, получали командировки наравне с прочи-{nl}ми докторами.{nl}По приезде своём комиссия потребовала из канцелярии губернатора чиновников, которые чисто и скоро писали бы; в числе четверых был и я назначен и занимался два дня; было весьма трудно, потому что писал все с дикту. Г. Мудров сам диктовал; по просмотре и по исправлении отдавал переписывать. Г. Мудров всегда был одет в форменный фрак с малиновым бархатным воротником; у него в карманах — в одном был пузырёк с коньяком, в другом гренки из белых сухарей; он почти через каждые четверть часа выпивал не более столовой ложки из пузырька в закусывал этими гренками. Г. Мудров при мне никуда не выезжал из дома; а прочие ездили на свидетельствование поражённых холерой; по смерти больных анатомировали или делали наблюдения при выздоравливании, употребляя к тому разные средства, что было видно из их записок, при этом случае составленных.{nl}Вслед за центральной комиссией приехал в Саратов министр внутр. дел граф Закревский, а с ним директор Ф. Л. Переверзев.{nl}Министр остановился в доме А. А. Панчулидзева, губернского предводителя дворянства. Министр был весьма строг, ему приносили жалобы на бездействие губернского начальства, на выезд их из Саратова во время холеры, на уклонение лекарей от подания помощи больным, на продажу гробов торгашами по неимоверно высоким ценам, доходившим до 35 руб. ассиг. или 10 руб. сереб. за гроб, стоящий не более одного рубля сер., вообще на допущенный в это время беспорядок; жаловались на бездействие полиции, со стороны которой не было совершенно никаких распоряжений; только один городской голова купец Н. П. Туляков во всём, что следовало от него, оказывал своё содействие и распоряжение между купечеством и мещанством. Противу этих жалоб министром собирались сведения. Двух докторов, Клейнера и Немейера, он из Саратова отправил под арестом жандармов в войско Донское, где свирепствовала холера, полицеймейстера Бордовского перевел в посад Дубовку, о прочих беспорядках предложил губернатору произвести следствие. Министр пробыл в Саратове дней пять и отправился в Симбирск, где появилась холера. Вслед за ним отправилась и центральная комиссия.{nl}При директоре Ф. Л. Переверзеве я занимался перепиской бумаг дня три; но министра мне не случилось видеть; он жил в парадных комнатах, а Переверзев занимался в отдельных и часто ходил к нему с бумагами, циркулярами и со всеподданнейшими донесениями Государю Императору для подписи.{nl}Пакеты прокалывались и окуривались. Эстафеты нарочные каждый день получались и отправлялись в Петербург и ко всем губернаторам о ходе холеры, о признаках её о мерах предохранения.{nl}По распоряжению министра были учреждены по всей губернии уездные комитеты. От них шли уже все распоряжения по прекращению холеры. В губернском комитете всё исполнение шло от лица губернатора.{nl}Саратов и его уезды были разделены на участки; в них назначили особых чиновников для приведения в известность и составления именных списков умерших и для того, чтоб следить за ходом болезни, жечь платье, оставшееся после умерших, окуривать избы, где были больные и заражённые. Такое распоряжение оставалось в силе до конца 1831 года, так как и в этом году во многих местах, где в 1830 г. не было холеры, обнаруживались заболевания ею и были смертные случаи, хотя далеко не в той степени, как в предшествовавшем году. На случай министром было оставлено в Саратовской губернии несколько докторов; прочие все вытребованы из Саратова в другие губернии, где появилась эпидемия.{nl}По сведениям, собранным особыми чиновниками в Саратове, уездных городах в сёлах, оказалось много совершенно вымерших домов или остались только одни старики или же малолетние дети.{nl}Оба эти года я занимался письмоводством по холерному комитету, за что был представлен уже губернатором Переверзевым к награде, но получил только благодарность от министра внутренних дел.{nl}По совершенном прекращении холеры В. Я. Рославец обратил своё внимание на управление губернией. Из первых его распоряжений было увольнение от должностей правителя канцелярии Симановского и асессора губернского правления Львова по жалобе чиновников за грубое и дурное с ними обращение и поручение произвести о том следствие. Должность Симаиовского губернатор Рославец поручил Чекмарёву и в то же время дал предложение казенной палате об оставлении меня при канцелярии губернатора.{nl}Дом для себя Рославец нанял бывший г. Родионовой, близ 2-й части; сам жил в верхнем этаже, а канцелярия помещалась в нижнем. При нём оставался тот же самый порядок по канцелярии и губернскому правлению, какой существовал при князе Голицыне; только не было преследования взяточничества в такой степени, как при князе.{nl}Вице-губернатором был назначен М. М. Муромцев. Виктор Яковлевич Рославец управлял губернией недолго, с июня 1830 г. по ноябрь 1831 года, и переведён в Енисейск на должность губернатора же, а вместо его назначен Ф. Л. Переверзев, тот самый, который был в Саратове с министром графом Закревским.{nl}По случаю краткости времени управления губернией г. Рославец ничего не мог сделать для Саратова — ни дурного, ни хорошего. От должности енисейского губернатора он отказался за болезнию и жил несколько месяцев в Саратове. Губернский предводитель дворянства Панчулндзев получил должность пензенского губернатора.{nl}Во время губернаторства Рославца в Саратове были два брата по фамилии Пражек, один В. Н.— губернский прокурор, женатый, а другой А. В.— советник палаты уголовного суда. Рославец сблизился с женой губернского прокурора, чрез что был с мужем её в больших неприятностях. Об этом ходила по всему Саратову молва, что много повредило по службе г. Рославцу.

Просмотров:

Из путевых заметок великого князя

23 июля/4 августа. Среда. Пароход «Счастливый». Сызрань, Хвалынск, Вольск.{nl}Встали в 8 ч. и пошли пить кофе все вместе в рубке и болтали и курили. К 11 ч. пришли мы в Сызрань и вышли на берег в приготовленную для нас беседку, где купечество угощало нас чаем и кругом было множество народу и резервный батальон, который стоит в здешнем городе. Поблагодарив всех, мы взошли снова на пароход и отправились дальше. В 1 час завтракали и разговаривали, а потом играли с Минни на фортепианах и на корнете. Гуляли{nl}и ходили по всему пароходу и любовались видами. К 3 часам подошли к Хвалынску, и там то же самое, угостили нас чаем, приняли с хлебом-солью и рыбами. Я прошел по фронту резервного батальона, и потом, простившись со всеми, сели на пароход и отправились дальше. Я читал, а потом лег поспать до обеда. В 1/2 6 сели все обедать, и я был все время не в духе, потому что нездоровилось, и потом страшно надоели все эти остановки по городам. После обеда курили и сидели на рубке, где наслаждались видами и воздухом, но к вечеру стало очень свежо.{nl}В 8 ч. мы еще остановились в Вольске, где была страшная толпа, и мы вышли принять хлеб-соль, а потом прошлись по мосткам поклониться народу, и нас просили непременно поехать в город, но я отклонил, и все наши были недовольны мною, но я решительно не мог решиться и чувствовал себя совершенно нехорошо. Отойдя от пристани, мы прошли несколько верст дальше и там остановились на ночлег. Пили чай со всеми нашими, а потом разговаривали и курили, а в 11 разошлись. Я лег сейчас же спать и чувствовал себя так нехорошо, что боялся совершенно разболеться, но, слава Богу, утром было лучше.{nl}24 июля/5 августа. Четверг. Пароход «Счастливый». Саратов. {nl}Встал в 8 часов и пошел пить кофе, но не застал никого еще готовым. Мало-помалу пришли все и после кофе курили и разговаривали, и становилось уже очень жарко. К 11 часам стали подходить к Саратову, вид которого с Волги очень красив и живописен. На пристани встретили нас власти. Были Глинка как начальник округа, вице-губернатор Набоков, потому что кн<язь> Щербатов вышел в отставку, а кн<язь> Гагарин, который назначен сюда, к общему отчаянию всей губернии, из Архангельска еще не приехал и, говорят, очень болен, почти без надежды. С пристани отправились мы втроем прямо в собор. Народу было очень много, но порядок большой, так что толкотни не было, и нас конвоировал{nl}все время взвод астраханских казаков, и были между ними славные люди. После краткого молебна мы отправились в приготовленный для нас дом купца Кокуева на самом берегу Волги и с садом. Хозяин встретил нас со всем семейством и с хлебом-солью. Осмотревши наши комнаты, мы расположились в них очень удобно, и дом внутри очень хорош и опрятен; комнаты уютны и со вкусом убраны, одним словом, отлично и приятно. Все наши расположились тоже в нашем доме наверху.{nl}В 12 ч. вышли с Минни на большой прием, и было очень много представляющихся, и в особенности дворян и купцов. Блюд было поднесено множество всяких: серебряных, резных, деревянных. Кончивши прием, мы переоделись и собрались со всеми нашими завтракать, а потом гуляли и курили в саду и на балконе. В ½ 3 снимались в саду у фотографа Муренко группой со всеми нашими в страшнейшую жару, а после этого я пошел писать немного журнал, а потом лег поспать, потому что чувствовал себя еще слабым, и болела голова.{nl}Выспался отлично, и в 5 вышли к большому столу. Гостей было много, и музыка гремела страшно. После обеда пили кофе, разговаривали и слушали пение общества, основанного здесь господином Шафрановым, и которое очень хорошо начинает идти.{nl}В 7 разошлись, и, покуривши немного и переодевшись, мы отправились осматривать город и были в земской больнице, которая очень хорошо содержана, и воздух чистый; обошли всех больных и потом отправились в женский институт, который находится за городом, и ехать было очень далеко и пыльно.{nl}Девиц было немного, около 50, все остальные распущены к родителям. Слушали их пение и осматривали все заведение и оттуда проехали в здешний театр, который был набит битком, и жара была страшная. Мы видели одну пьесу «Вечер с итальянцами», перевод с французского и музыка Оффенбаха; играли очень недурно. Из театра мы вернулись домой, и Минни пошла одеваться на бал, а я с Алексеем пошли пить чай с нашими в бильярдную и потом сами пошли одеваться, а в 1/2 11 отправились на бал в дом дворянства, который дали нам дворянство и купечество вместе, и было очень мило устроено, но жара страшная, и народу много. Протанцевали 4 кадрили, и к Минни представлялись дамы. В 1 час, поблагодарив всех, мы вернулись домой и скоро после легли спать в своих комнатах. Заснул скоро, но спал недолго, потому что мухи ужасно приставали и не давали покоя и, кроме того, рано надо было вставать.{nl}25 июля/6 августа. Пятница. Саратов. Пароход «Счастливый».{nl}Встали с Алексеем в 1/2 7 и, одевшись, пили кофе, а в 1/2 8 зашел поздороваться с Минни, и потом отправились с Алексеем, Козловым и Олсуфьевым в лагерь за город и там сели верхом и объехали войска, а потом было учение в страшнейшую жару, и учились отлично. Было 2 полка пехотных 40-й дивизии и 3 батальона той же дивизии. Полки были Имеретинский и Гурийский. После учения мы отправились в палатку, нарочно приготовленную для Минни, которая приехала в 9 ч., и мы приняли хлеб-соль от Астраханского казачьего войска, которое прислало своих депутатов встретить нас здесь. Потом начался церемониальный марш, тоже очень хорошо проходил. Кончив все, я собрал всех начальников и благодарил их за учение.{nl}Оттуда отправились в город обратно и заехали в военный госпиталь, который помещается в наемном доме и очень невелик. Обошли всех больных и все палаты, а потом отправились в острог и обошли всех арестантов, которых теперь налицо 300 ч<еловек>. Острог очень стар и плох и набит порядочно, потому что рассчитан на 200 ч<еловек>. Женщин немного, а все больше военного ведомства. Обошли все конурки и вернулись оттуда прямо домой, потому что жара была нестерпимая и ездить было невозможно. Вернувшись домой, мы переоделись и потом собрались все завтракать в столовой, а потом курили и болтали. Играли немного в бильярд и разговаривали с нашими господами, а в 3 ч. все отправились на пароход, где простились со всеми властями военными и гражданскими и отправились в дальнейший путь. {nl}Нас дворянство провожало на пароходе несколько верст. Против лагеря вышли солдаты все белые и встретили с «ура» и бежали еще вдоль берега за пароходом, а артиллерия салютовала на берегу же. Простившись с пароходом, который нас провожал, мы все разбрелись по каютам, а я пошел в ванную и великолепно освежился, а потом вымылся. После этого собрались все обедать, но ели мало от страшной жары; кончив обед, курили и разговаривали на рубке и любовались видами. К 8 часам бросили якорь у крутого берега и вышли все погулять на земле. Некоторые отправились на гору, а другие отправились по узкой долине, а мы с Гиршем и матросами развели костер, а потом присоединились к другим и, усевшись на берегу, пели, а к 10 ч. вернулись все на пароход и пили чай на рубке, потому что внизу было слишком жарко. После чаю курили и разговаривали, а в 1/2 12 разошлись и писали еще свои журналы и после легли спать. Заснул отлично, но проснулся в 3 ч. со страшнейшей головной болью и промучился долго, пока снова не заснул.

Просмотров:

Что было примечательного в Саратовской губернии в 1881 г.

«Если 1879 год был тяжел для Саратовской губернии в экономическом отношении, как год ветлянской эпидемии, опустошительных пожаров, повсеместной засухи и весьма плохого урожая хлебов в губернии, – то отчетный год оказался еще тягостнее своего предшественника, так как этот год был совершенно неурожайным для нашей губернии по отношению ко всякого рода хлебам. В этом году Саратовская губерния потерпела такое экономическое расстройство крестьянского населения, какого до сих пор она не видала. Это составляет отличительную черту отчетного года, и наш обзор посвящает ей довольное обстоятельное описание».{nl}{nl}9 января на заседании Саратовской городской думы «обсуждалось предложение Начальника губернии* по вопросу об отпуске из городской кассы 2000 рублей на устройство в Саратове адресного стола, с условием пополнения впоследствии этих денег из доходов адресного стола».{nl}{nl}«В экстренном заседании 14 января, по выслушивании телеграммы, полученной из Санкт-Петербурга от городского головы А.И.Недошивина**, Городская дума постановила: для личного ходатайства о скорейшем разрешении дела по исправлению русла реки Волга у Саратова, избрать депутацию из 6 гласных, уполномочив ее на пожертвования, какия будут признаны, по совместному обсуждению с городским головою, необходимыми по этому делу».{nl}{nl}19 января Саратовская городская дума постановила «1) разрешить с 22 января отчетного года, чтобы в существующей на средства города дешевой столовой, в доме Буковского, могли ежедневно получать пищу до 300 человек, с платою по 3 копейки за каждый обед; обед должен состоять из хлеба и горячих щей с мясом, или постных, с тем, чтобы стоимость его не превышала 5 с половиной копеек и 2) отпускать в распоряжение заведующего бесплатной столовой при Киновийской церкви***, для ежедневного прокормления не менее 100 человек бедных на счет города, по 165 рублей ежемесячно, полагая расход на обед одного человека по 5 с половиной копеек».{nl}{nl}«20 января состоялось чрезвычайное собрание саратовского дворянства, на котором обсуждался предложенный предводителем дворянства П.А.Кривским**** вопрос об ознаменовании двадцатипятилетия царствования Государя Императора Александра II. По выслушании этого предложения, саратовское дворянство постановило: в ознаменование двадцатипятилетия достославного царствования Государя Императора Александра II учредить в Саратове приют для воспитания недостаточных дворянских детей и просить г. губернского предводителя ходатайствовать о Всемилостивейшем соизволении Его Императорского Величества наименовать оный «Александровским».{nl}{nl}На заседании 7 февраля Городская дума заслушала письмо губернатора, в котором он «выразил желание об открытии еще одной дешевой столовой в нагорной части города, наиболее удаленной от центра его. Далее, имея ввиду, что способ благотворительности посредством городских столовых не всем доступен, так как в городе находится значительное число бедных семейств, которые по болезни или по чувству стыдливости не могут бывать в столовых, Начальник губернии указывал на возможность оказания таким лицам пособия отпуском им на дома как жизненных припасов, так и топлива».{nl}{nl}15 февраля в Саратове учреждено Дамское отделение попечительного о тюрьмах комитета. Председательницей комитета в марте была избрана графиня С.Д.Татищева.{nl}{nl}19 февраля состоялись празднования 25-летия царствования Царя-Освободителя Государя Императора Александра II. В честь этого события Общество купцов и мещан ассигновало 6000 рублей на расширение Крестовоздвиженского училища, с целью открытия в нем послеобеденных классов, а само училище было предложено переименовать в «Александровское».{nl}{nl}«Члены общества охотников конского бега в общем собрании постановили: производить на счет общества плату за право учения двух беднейших учеников – одного из классической гимназии и другого в реальном училище, с назначением для этого учеников по жребию».{nl}{nl}«Торговцы старого Гостиного двора в Саратове, по почину и настоянию И.Г.Кузнецова, решились не производить торговлю по воскресным дням, в чем и составили род приговора, подкрепленный своими подписями».{nl}{nl}5 апреля в Саратове прошло первое заседание Биржевого общества. В председатели выбран коммерции советник П.И.Кокуев, старшинами Ф.Е.Аносов, М.А.Масленников и И.А.Зейферт.{nl}{nl}На заседании 6 апреля местное управление Российского общества Красного креста утверждает отчет, «из которого, между прочим, видно, что в пользу погорельцев Саратовской губернии израсходовано местным управлением около 9000 рублей, собранных по подписке и от устройства народных праздников». Кроме того, на заседании обсуждается предложение «относительно обучения и приготовления сестер милосердия».{nl}{nl}15 апреля созвано собрание всех врачей, живущих в Саратове, для обсуждения программы обучения сестер милосердия. Врачи пришли к заключению, что сестрам необходимо «доставить настолько обширные медицинские познания, чтобы они могли самостоятельно подавать первую медицинскую помощь, сознательно отличать перемены, происходящие в состоянии болезни, и толково объяснять последние врачам». На безвозмездное приготовление сестер Красного креста выразили желание врачи Ельчинский и Круковский (последний два раза в неделю), а г. Розенталь изъявил согласие руководить практическими их занятиями в больнице.{nl}{nl}Циркуляр Саратовского губернатора уездным исправникам от 9 мая 1880 г. (№97). «Напоминая о циркуляре 5 августа 1875 года, относительно устранения вредного обычая в народе украшать в день Святой Троицы храмы и жилые помещения молодыми березовыми деревьями, циркуляр снова настаивает на принятии предупредительных мер против вырубания деревьев, приглашая прихожан, чрез духовенство, употреблять для обычного украшения церквей и жилищ цветы, ветви деревьев и кустарные растения».{nl}{nl}В циркуляре Саратовского губернатора уездным исправникам от 10 мая (№98) уездным исправникам напоминается о принятии мер предосторожности от пожаров: «чтобы во всех поселениях учреждены были, кроме ночных, и дневные караулы, причем караульными должны быть назначаемы не малолетние, престарелые или женщины, а лица, вполне к тому способные».{nl}{nl}«В заседании 16 мая одним из гласных <саратовской городской> думы внесено было следующее предложение: по случаю предстоящего 26 мая торжества открытия в Москве памятника великому русскому поэту А.С.Пушкину и готовящегося в этот день торжества по всей России – почтить память поэта от имени города Саратова наименованием одной из городских школ именем А.С.Пушкина. Предложение это принято было с полным и единодушным сочувствием, а потому Городская Дума постановила: именовать одну из городских школ, старейшую по времени открытия, именем Александра Сергеевича Пушкина. В этой школе поставить портрет поэта, и кроме того приобрести бюст его для постановки в городском саду, на видном месте».{nl}{nl}«В заседании 30 мая Городская дума обсуждала ходатайство саратовского биржевого общества о постройке на счет города здания для биржи, которое по составленной смете обойдется в 27 – 30 тысяч рублей. По обсуждении этого вопроса Городская дума постановила: отвести саратовскому биржевому обществу для постройки здания для биржи место на Театральной площади между Гостиным двором и домом Малеевских, по линии Московской и Никольской улиц, на условиях временного пользования, без отчуждения этого места».{nl}6 июня в селе Борки Сердобского уезда прошла выставка и испытание тяжеловозных крестьянских лошадей. Первый приз получила кобыла крестьянина деревни Дивовка, которая провезла 220 пудов на расстояние 313 сажень за 5 минут 45 секунд{nl}{nl}В циркуляре Саратовского губернатора уездным исправникам от 11 июня (№122) напоминается, что «сельское население обязано для приготовления пищи в летнее время устраивать особые кухни для двух и более дворов – вдоль речек, ручьев, оврагов и на огородах»{nl}{nl}17 июня в Саратове состоялась закладка пристройки к зданию мужской гимназии. На расширение мужской гимназии городская дума выделила из своего бюджета 25 000 рублей.{nl}{nl}20 июня на Хвалынском уездном земском собрании были прочитаны 5 заявлений от татарских обществ – «о выдаче им пособия на продовольствие». Собрание постановило «представить вниманию Правительства, что татарское население Хвалынского уезда составляет тяжелое бремя для земства; постоянно занимая, оно нисколько не заботится о возврате долга, не приискивает для себя никаких занятий и в то же время пользуется в уезде наилучшими земельными угодиями. Помогая несколько лет татарскому населению, ныне Земство не в силах оказывать ему помощь. За всем тем Собрание однако нашло нужным представить Начальнику губернии, что татарское население находится уже в крайне бедственном положении, вызывающем принятие немедленных мер к удовлетворению насущных потребностей».{nl}{nl}«В заседании 21 июня обсуждался доклад заступающего место городского головы об указании места для постройки здания Радищевского художественного музея, с рисовальной школою, долженствующего образоваться из завещанной городу академиком А.П.Боголюбовым коллекции картин и других художественных предметов. Доклад этот был вызван просьбой профессора архитектуры тайного советника Штрома, которому поручено А.П.Боголюбовым составление проекта будущего музея, о присылке ему копии с плана той местности, которая будет отведена городом под здание музея.{nl}{nl}По тщательном обсуждении этого вопроса Городская дума постановила: признав наиболее удобную для постройки здания Радищевского музея местность на Театральной площади, по линии Никольской улицы, против здания театра, поручить Городской управе сообщить об этом уполномоченному г. Боголюбова тайному советнику М.Н.Галкину-Врасскому».{nl}{nl}В июле скончался Михаил Иванович Смирнов, более 35 лет преподававший физику и математику в саратовской семинарии. «Нелегко <ему> было преподавать светские предметы. Заниматься физико-математическими науками буквально никто не хотел, класс этих несчастных в то время наук превращался Бог знает во что. Много горя вытерпел покойный в классе, немало пролил слез и вытерпел всевозможных оскорблений».{nl}{nl}«В заседании 14 июля заслушан был доклад Управы по завещанию умершего купца Федора Курбатова, пожертвовавшего 6500 рублей на устройство богадельни при саратовской Воскресенской кладбищенской церкви. Выслушав доклад и объяснения душеприказчика Курбатова, Городская дума постановила: пожертвованный умершим Курбатовым капитал на устройство и содержание богадельни принять, вместе с имуществом его, условно завещанным на призрение бедных граждан г. Саратова».{nl}{nl}17 июля в Саратове учреждено Общество взаимного вспоможения официантов, поваров и буфетчиков. Правление его разместилось в доме Эттингера на Александровской улице.{nl}{nl}«На углу Московской улицы и Театральной площади местным купцом г. Лаптевым положено основание громадному зданию с пассажем. Дом строится в 33 окна по Московской улице и в 17 по Никольской, в 4 этажа снаружи и в 5 со двора. Нижний – подвальный этаж – предназначается для мелких лавок и мастерских, второй – с зеркальными стеклами – для капитальных магазинов, третий – под палатки с товаром, в 4-м и 5-м – квартиры. Отличительная особенность и совершенная новинка для Саратова – это крытый пассаж, проходящий во всю длину здания, с выходами на обе улицы и недорогими помещениями для 18 магазинов. Таким образом дом г. Лаптева, строящийся по образцу новейших столичных зданий, с паровым отоплением, теплыми ватер-клозетами и т.п., даст Саратову то, чего он не имеет: массу дешевых торговых помещений и несколько удобных и комфортабельных квартир».{nl}{nl}«В отчетном году начаты работу по устройству двух дамб, в которых город давно чувствует крайнюю необходимость. Одна дамба строится в Глебучевом овраге, по Мясницкой улице, она должна соединить большую часть «Гор» с верхним базаром, вместо узенького, в две доски шириною, мостика, прозванного проходящими «чортовым». Вторая дамба должна пересечь два глубоких отрога Белоглинского оврага по Камышинской улице. Устройство ея также давно вызывалось потребностью, так как Ильинский мост пришел в совершенную ветхость».{nl}{nl}В ночь на 25 июля в небе над Саратовом «был виден замечательный метеор».{nl}{nl}С 1 по 4 августа в Саратове проходит съезд уездных исправников, на котором, в частности, обсуждается распространение оспопрививания, переустройство крыш крестьянских домов, рассадка деревьев на улицах селений, об оптовых складах в селениях и др. {nl}{nl}31 августа в Саратове после божественной литургии была освящена часовня в честь иконы Иверской Богоматери***** и в память двадцатипятилетия царствования Государя Императора Александра II.{nl}«Саратовские губернские ведомости» писали об этом событии: «Несколько месяцев назад тому, на месте часовни стоял один ветхий столбик с кружкою для сбора пожертвований на одно благотворительное учреждение. Некоторым из торговцев нового мясного ряда и эконому архиерейского дома пришла мысль, вместо починки столбика и кружки, построить на этом месте часовню. Шесть-семь месяцев назад, у всех русских православных людей было на уме и сердце ознаменовать каким-либо делом благочестия или благотворительности свою благодарность Богу, за четверть века царствования Государя Императора Александра II и за многократное чудесное спасение жизни Его от рук злодеев******. Решено было задуманную часовню сделать, так сказать, благодарною свечей пред Царицею Небесною за Царя земного».{nl}{nl}5 сентября на заседании Вольского уездного Земского собрания обсуждался вопрос «о поднятии благосостояния сельского населения, пошатнутого неурожаями последних лет». Земское собрание «пришло к заключению, что такими мерами могут быть во 1-х – воспрещение в 1881 г. открывать в уезде всякого рода питейные заведения, ренсковые погреба, постоялые дворы и оптовые склады, кроме складов при винокуренных заводах, и во 2-х – понижение цены на соль. А потому собрание постановило соображения эти представить на благоусмотрение Правительства, чрез г. Начальника губернии».{nl}{nl}8 сентября в Саратове открыто новое трехклассное городское училище.{nl}{nl}«В заседании 18 сентября Городская дума обсуждала предложение Начальника губернии на имя городского головы об изыскании способов к ограждению бедного населения от произвольного и непомерного повышения цен на жизненные продукты со стороны частных торговцев».{nl}«В том же заседании <18 сентября> Городская дума обсуждала словесный доклад городского головы о саратовской речной пристани, по поводу присланного на заключение городского управления проекта о способах улучшения судоходных условий реки Волги у Саратова, выработанных Министерством Путей Сообщения*******. Выслушав прения гласных и утвердив расходы (2100 рублей по приглашению инженера Штукенберга и 200 рублей по осмотру Волги), Городская дума постановила: для всестороннего рассмотрения переданных на заключение городского управления предположений Министерства Путей Сообщения по улучшению судоходных условий реки Волги у Саратова и для обстоятельной разработки этого вопроса с точки зрения местных интересов города и общих польз судоходства, подготовки ответа и заключения городского управления по этому вопросу, совместно с приглашенным городом инженером Штукенбергом, образовать под председательством городского головы подготовительную комиссию из 12 гласных, знакомых с этим делом».{nl}{nl}25 сентября Царицынское уездное Земское собрание постановило введение в 1881 году «обязательного истребления сусликов». «Лицо или общество, владеющее землею, должно представить в Управу в 1881 году (не позже 5 мая) по одному суслику с каждой десятины удобной и неудобной земли, без вознаграждения».{nl}{nl}В циркуляре Саратовского губернатора уездным исправникам от 27 сентября (№207) пишется, что необходимо соблюдать меры, предпринятые годом ранее против распространения эпидемии: «все накопляющиеся на дворах нечистоты, вместе с соломой и навозом, вывозить из сел в поля, чтоб чрез такое удобрение земли принести пользу крестьянскому хозяйству».{nl}{nl}В № 249 «Губернских Ведомостей» напечатано сообщение саратовского губернатора, «направленное против распространенных в народе слухов, что выдававшуюся по случаю неурожаев ссуду крестьянское население считает за какой-то безвозмездный дар от Правительства, не налагающий на пользующиеся им общества никаких особых обязательств. Сообщение объясняет, что просимые крестьянскими обществами пособия составляют одну только временную ссуду, которая подлежит непременному возвращению равными частями в продолжении трех лет».{nl}{nl}27 сентября Хвалынское уездное Земское собрание, «выслушав заявление некоторых гласных, что от кормления младенцев из коровьих сосков или соска из жеваного хлеба, а также от кормления детей постною пищей, которая употребляется взрослыми, происходит большая смертность между детьми, постановило: а) разрешить Управе выписать для крестьянских младенцев гуттаперчевые соски, которые выдавать крестьянам бесплатно, б) просить Епархиальное начальство внушить сельским священникам, чтобы они разъясняли крестьянскому населению, что кормление детей постною пищей весьма вредно для здоровья маленьких детей и увеличивает смертность между ними, и что употребление ими питательной скоромной пищи не противоречит правилам Православной церкви и не составляет греха».{nl}{nl}1 октября в Саратове открыта богадельня при Покровской единоверческой церкви на 22 человека. «Ко дню ее открытия в ней находились на призрении 11 женщин и двое мужчин (от 59 до 95 лет) на полном содержании богадельни».{nl}{nl}13 октября в заседании Кузнецкого уездного Земского собрания был «заслушан доклад земского врача Романова, о необходимости учредить в уезде должность санитарного врача. Доклад этот вызвал продолжительные прения, в которых участвовали также приглашенные два земских врача, высказавшиеся за проект Романова. По окончании прений Земское собрание постановило увеличить медицинский персонал четвертым врачом – санитаром для санитарной деятельности в пределах уезда и для закладывания делом оспопрививания».{nl}{nl}20 октября прошло первое собрание частных поверенных при саратовском мировом съезде. Решено создать постоянно действующую бесплатную консультацию, чтобы «подать руку помощи темному, бедному люду, освободить его, по возможности, от эксплуатации различных ходоков и коридорных адвокатов».{nl}{nl}«В заседании 24 октября обсуждался доклад городского головы и приложенные при нем три протокола особого Комитета об изыскания способов к удешевлению продовольствия в г. Саратов. Из протоколов видно, что Комитет в заседаниях своих 16, 17 и 20 октября, по обсуждении вопроса об удешевлении цены на жизненные припасы, пришел, между прочим, к следующим заключениям: а) произвести строгую поверку мер и весов на рынках и усилить вообще наблюдение за правильностью торговли чрез торговую депутацию, городскую полицию и членов комитета, б) заготовить на счет города до 200 тысяч пудов ржаного хлеба, с целью регулирования цен на рынках, для чего испросить разрешение на ссуду из Государственного банка в размере 300 тысяч рублей на 9 месяцев, под залог принадлежащих городу 4% непрерывно-доходных билетов».{nl}{nl}6 декабря Дамское попечительство о бедных открыло три бесплатных столовых, две из них для детей не старше 15 лет и одну для взрослых – на Театральной площади, в здании катка.{nl}{nl}19 декабря в доме Самарина на Нагорной улице открыт бесплатный ночлежный приют на 100 человек. «Происхождением своим этот приют обязан чиновникам некоторых саратовских присутственных мест, пожелавших отделять ежемесячно на этот предмет из своего жалованья известный процент».{nl}{nl}С 3 по 22 декабря в Саратове проходили заседания XV-го Губернского Земского собрания. На заседаниях обсуждались вопросы учреждения младшего приготовительного класса при Мариинской женской гимназии, о народном продовольствии, о содержании подкидышей, о добровольном земском страховании, о взаимоотношениях с акционерами железной дороги, о кредите для погорельцев, тушении лесных пожаров, о простойных днях судо-рабочих Волги, Хопра и Медведицы и др.{nl}Была утверждена смета на 1881 год. На народное здравие и на содержание благотворительных заведений было выделено 113 485 рублей, на народное образование – 27 780 рублей (из них на жалованье учителям – 6240 рублей, на Мариинскую женскую гимназию – 5000, на наем помещения для Саратовского реального училища – 3500, в пособие сельским обществам на устройство училищ – 3000, на стипендии в высших учебных заведениях уроженцам Саратовской губернии – 1100 и т.д.) {nl}{nl}«30 декабря на улицах Вольска в присутствии саратовского Губернатора и местных инженеров Блинов производил публичные испытания над изобретенною им машиной с цепнообразными бесконечными рельсами. Главная особенность этой машины, получившей от департамента мануфактур и торговли десятилетнюю привилегию, состоит в способности ея двигаться в любом месте по рельсам, раскладываемым самою машиною в виде цепи, которая вращается вокруг особых колес-путеводителей и дает возможность двигаться другим колесам не по голой земле, а постоянно по рельсовому полотну. Таким образом эта машина устраняет необходимость проложения особой рельсовой дороги и является весьма удобную для перевозки больших тяжестей по степям, проселочным дорогам и т.п. На пробных опытах она везла, при помощи двух лошадиных сил, 2000 штук кирпича весом 420 пуд., до 40 человек народу весом 150 пуд., т.е. тяжесть до 600 пудов, со скоростью более 6 верст в час; при этом на пути нарочно подкладывали поленья и машина г. Блинова свободно переезжала их, не ломаясь и не останавливаясь. Достойно внимания, что наш механик-самоучка не желает ограничиваться только этими опытами: он хочет применить свое изобретение к целому ряду вагонов, двигаемых паровозом в какой угодно местности без особого полотна железной дороги».{nl}{nl}НАСЕЛЕНИЕ САРАТОВСКОЙ ГУБЕРНИИ НА 1 ЯНВАРЯ 1881 ГОДА{nl}{nl}2 021 838 человек, из них 994 162 мужчин и 1 027 676 женщин.{nl}«Население губернии составляют следующие племена: великорусское, малорусское, немцы, мордва, чуваши, татары, калмыки, цыгане и евреи».{nl}{nl}По вероисповеданию (в процентах, мужчины и женщины):{nl}Православное 85,85 – 86,28{nl}Единоверческое 0,41 – 0,43{nl}Раскольники разных сект 2,05 – 2,19{nl}Римско-католическое 1,64 – 1,48{nl}Евангелическо-лютеранское 6,05 – 5,75{nl}Магометанского закона 3,92 – 3,78{nl}Иудейского закона 0.05 – 0,04{nl}Прочих не христианских исповеданий 0,03 – 0,04{nl}{nl}В 1880 году в Саратовской губернии родились 51 027 мальчиков и 50 285 девочек, а умерло 84 692 человека, в том числе четверо старше 100 лет: в Саратове одна женщина (104 года), один мужчина (112 лет), в Сердобске один мужчина (103 года) и в Камышине один мужчина (108 лет).{nl}{nl}В 1880 году в Саратовской губернии было совершено 694 преступления (65% против собственности частных лиц, 14,7% против общественного благоустройства и благочиния, 10,9% против жизни, здравия и чести частных лиц, 3,7% против порядка управления, 2,2% по службе государственной и общественной, 1,6% против имущества и доходов казны, 1,1% против веры и ограждающих оную постановлений, 0,5% против прав семейственных, 0,3№ против повинностей государственных и земских) – 1 преступление на 2913 человек. Осуждено было 1 042 человека – 0,05% от населения губернии.{nl}{nl}На 1880 год в Саратовской губернии действовало 359 каменных и 652 деревянных церквей и других богослужебных заведений, или 1 молитвенное заведение (кроме часовень) на 2 115 жителей (1 православный храм на 2300 человек, 1 католическая церковь на 1753 человека, 1 лютеранская церковь на 2777 человек, 1 синагога на 331 человека, 1 мечеть на 520 человек).{nl}{nl}В учебном году1880/1881 в саратовской мужской гимназии учились 470 человек (православного исповедания 388, римско-католического 15, лютеранского 55 и еврейского 12). По сословиям: детей дворян и чиновников 231, духовного звания 33, городских сословий 177, сельских сословий 26, иностранцев 3.{nl}{nl}В 1880 году в Саратовской губернии зафиксировано 959 пожарных случаев, что на 276 меньше, чем в 1879 году.{nl}{nl}Оборот Саратовского городского общественного банка в 1880 году составил 17 711 844 рубля 92 копейки. На 1 января 1880 года в нем лежало вкладов на 3 673 068 рубля. На благотворительные расходы было потрачено 6 316 рублей 30 копеек.{nl}{nl}Утвержденный в 1880 году бюджет Саратовского губернского земского собрания на 1881 год предполагал 1 519 184 рубля и 88 копеек доходов и 1 068 200 рублей и 77 3/4 копеек расходов.{nl}{nl}Смета Саратовской городской думы на 1880 год предполагала 621 797 рублей и 97 копеек доходов и 659 039 рублей и 79 копеек расходов.{nl}{nl}Цены на жизненные продукты в Саратовском уезде на ноябрь 1880 года{nl}{nl}Мясо – 2 рубля 60 копеек за пуд{nl}Ржаная мука – 2 рубля за пуд{nl}Крупа – 2 рубля за пуд{nl}Пшено – 1 рубль 85 копеек за пуд{nl}Овес – 70 копеек за пуд{nl}Сено – 35 копеек за пуд{nl}{nl}В 1880 году в Саратовской губернии действовали следующие благотворительные и общественные учреждения и общества:{nl}{nl}Саратовское отделение Российского общества Красного креста,{nl}Приемный покой Галкина-Врасского******** (для приходящих больных, с инвалидным отделением),{nl}Детский приют Галкина-Врасского,{nl}Отделение приюта Галкина-Врасского «Ясли»,{nl}Саратовское губернское попечительство о детских приютах,{nl}Мариинский детский приют,{nl}Вольский детский приют,{nl}Саратовское окружное правление Общества спасания на водах (заходило отогреваться на станции 1108 человек, поднято на льду 4 человека, подана помощь оттиранием – 10 человек, вызвано колоколом заплутавшихся – 48 человек, переночевало на станции сильно обморозившихся – 15 человек, напоено чаем 24 человека, вытащено из-под льда 3 человека и 3 лошади, вытащено из воды 4 человека, спасенных от неминуемой смерти – 11 человек),{nl}Саратовское православное братство Св.Креста,{nl}Саратовский Духовно-просветительный союз,{nl}Благотворительный союз «Братство Св.Креста»,{nl}Бесплатная столовая для бедных и нищих при Киновийской церкви (с училищем-приютом),{nl}Общество пособия стремящимся к высшему образованию (в 1880 году потрачено 2 450 рублей 80 копеек, выплачены пособия 29 студентам),{nl}Дамское попечительство о бедных (потрачено в 1880 году 14 373 рубля 59 копеек),{nl}Учебно-исправительный приют (предметами школьных занятий были: Закон Божий, чтение, письмо, русский язык, арифметика, родиноведение, черчение и пение, практическими занятиями – земледелие, садоводство, сапожное ремесло, кузнечное дело, слесарное дело),{nl}Лечебница для приходящих и родильный дом,{nl}Попечительство о бедных при домовой церкви Александровского училища,{nl}Вольское Крестовоздвиженское братство,{nl}Вольское общество пособия учащимся.{nl}{nl}* Саратовским губернатором с 1880 года по 1881 год являлся Федор Иванович Тимирязев, бывший до того три года вице-губернатором при Михаиле Николаевиче Галкине-Врасском. {nl}{nl}** Ананий Иванович Недошивин был городским головой Саратова с 1875 по 1891 годы. И.Я.Славин писал о нем в воспоминаниях «Минувшее – пережитое»: «Городским головою с 1875 и по 1891 г. непрерывно состоял Анан. Ив. Недошивин, о котором я уже упоминал выше. Недошивин — купец без образовательного ценза, прошедший с молодых лет служебную школу по винным откупам. Эта школа давала своим питомцам своеобразную деловую окраску. Она сглаживала в них типичные коммерческие шероховатости и давала им чиновничий облик. Работая по откупам, винникам приходилось всегда входить в сношения с высшей и средней бюрократией, иногда очень щекотливые… Надо было и законную невинность соблюсти, и капитал наживать. Такое лавирование развивало сметку, сообразительность, смелость, знание человеческих слабостей, искусство и умение пользоваться ими в своих сношениях с представителями чиновничьей бюрократии… Всеми этими свойствами обладал в значительной мере Недошивин и другие откупные служащие, о которых я буду говорить ниже».{nl}{nl}*** Киновия во имя страстей Господних. Каменная церковь построена в 1866 году на Полицейской улице. С 50-х годов XX века в здании киновии размещалась Нижне-Волжская студия кинохроники, ныне – Дом кино (Октябрьская, 43). В XVIII веке эта местность располагалась за чертой города, за Московскими воротами, в лесах. Здесь стояли деревянная часовня и постоялый двор для «приезду монастырским людям», и улица, возникшая позднее, получила название Часовенной (ныне – Челюскинцев).{nl}С 25 июня по 4 июля в Саратове проходят заседания очередного обще-епархиального Съезда духовенства. На них, в частности, утвержден отчет по операциям свечного завода за 1879 год. «Свечей продано и обменено на огарки в церкви и частным лицам до 6393 пуд. Чистой прибыли от свечной операции за отчетный год получено 57 632 рубля». Рассмотрена также смета епархиального женского училища и детского приюта на 1880 – 1881 учебный год. На училище выделено 41 912 рублей, на приют – 6 109 рублей. «Главным источником, из которого черпают средства училище и приют, является по обыкновению свечной завод».{nl}{nl}***** Часовня снесена в 30-е годы двадцатого века.{nl}{nl}****** Император Александр II был убит 1 марта 1881 года.{nl}{nl}******* И.Я. Славин в книге воспоминаний «Минувшее – пережитое» пишет: «Приблизительно в середине семидесятых годов ХIX столетия Волга стала «отходить» от Саратова. «Отход» выразился в том, что после весеннего половодья фарватер у саратовского берега заносило песком, образовывались непроходимые мели, которые увеличивались с каждым годом. Поэтому около половины июня подход к саратовскому берегу становился очень затруднительным, и настолько, что пароходные пристани вынуждены были с половины лета уходить на несколько вёрст ниже Саратова, что причиняло громадные неудобства как для пассажирского, так и для товарного движения и значительно увеличивало накладные расходы. Это обстоятельство возбудило страшную тревогу в городе вообще, а в торговых его сферах в особенности. Выражалось опасение, что отход Волги грозит полной гибелью не только местной торговле, но всему городу, который без кормилицы Волги захиреет, захудает, обеднеет, запустеет. Торговые люди забили тревогу».{nl}{nl}******** Михаил Николаевич Галкин-Врасский (1832 – 1916). С 1868 – эстляндский губернатор, с 1870 года по 1879 – саратовский. После отъезда из Саратова возглавил Главное тюремное управление России, с 1896 года – член Государственного совета. Первый из саратовских губернаторов, кто дослужился до статс-секретаря (третьим станет Столыпин). Саратовский юрист и общественный деятель И.Я.Славин писал о Галкине-Врасском: «Он около десяти лет управлял нашей губернией и пользовался завидной популярностью; он был, по избранию городских дум, почётным гражданином всех городов Саратовской губернии. Это был симпатичный, умный, ловкий и типичный представитель «просвещённого абсолютизма», который у нас в России царил в то время. Покойный Михаил Николаевич оставил глубокие и плодотворные следы в нашем городе».{nl}В Саратове есть памятник Столыпину, но Галкин-Врасский ничуть не меньше заслужил признания в нашем городе. Именно при нем состоялся решительный переход Саратова к одному из самых крупных деловых и культурных центров Российской империи, чему немало способствовало строительство Тамбово-Саратовской железной дороги. При Галкине-Врасском в Саратове было открыто отделение Императорского Русского музыкального общества, при отделении открыты музыкальные классы, которые впоследствии выросли в музыкальное училище, известное ныне как Консерватория имени Собинова. Галкин-Врасский был инициатором создания в городе художественного музея имени Радищева, и даже после переезда в столицу продолжал оставаться «уполномоченным г-на Боголюбова» в этом вопросе. Галкин-Врасский лоббировал, как бы сейчас сказали, открытие в Саратове университета, и когда тот был создан, подарил университету свою библиотеку в 8000 томов.{nl}Кроме того, Галкин-Врасский был известен в губернии как крупнейший филантроп.

Просмотров:

В.А. Шомпулев. Пикник на Николин день.

В 70-х годах прошлого девятнадцатого столетия саратовский beau monde, пресы-щенный городскими развлечениями, надумал устроить пикник под Николин день , и в полдень 5 декабря вереница троечных саней уносила веселое общество в село Разбойщна , за 12 верст от города.{nl}Дочь моя Вера , которая только что в то время вышла из института, и ее лучшая подруга, сверстница по годам, красавица Л. Набокова умолили своих матерей отпустить и их на этот пикник, и матери, сами не любя участвовать в подобных удовольствиях, ре-шились дать на это свое согласие только под условием, чтобы они ехали вместе с одним из моих родственников, в санях которого, кроме его с женой и этих молодых девушек, находились доктор Степанов и Рус.{nl}Пикник блистательно прошел с танцами и ужином, при чем одна из участниц, по-дойдя к образу Николая угодника с бокалом в руке, смеясь, сказала: «с именинами тебя, старик, поздравляю». И затем, далеко за полночь, веселое общество возвращалось в город, не обратив внимания на начавшуюся метель. {nl}Не проехали они и нескольких верст, как разыгравшаяся метель перешла в страшный ураган, так что в двух шагах нельзя было ничего видеть, и занесенная местами дорога и темнота ночи заставили поезд разбиться.{nl}И вот судьба, как бы в наказание за легкомысленное удовольствие накануне дня Святого, которого так чтит не только Русь, но и другие народы, послала участникам этого удовольствия печальный конец, доставив и некоторым из их близких тяжелое испытание.{nl}Сбившись с пути и проплутав всю ночь, все перепростудились, пообморозились и в особенности легко одетое дамское общество, исключая маленькой, юркой барыньки, ко-торая, спустившись на дно саней, прикрылась любимой собакой, большим сенбернаром.{nl}Бойкая и самоуверенная дочь моя отправилась вместе с мужчинами искать дорогу и, попадая беспрестанно в глубокий снег, обморозила себе руки и ноги, но на ее счастье, часть общества, среди которого она находилась, набрела на пустые дегтярные сараи, где оказалась кадка с водой. И по совету доктора Степанова пожилой помещик, владелец села Бекова, М.А. Устинов , пробив лед в кадке и раздев Веру, опустил ее обледеневшие руки и ноги в воду, где насильно и держал их до тех пор, пока обмороженные члены отошли.{nl}Лидия же Набокова, в сопровождении отставного гусара Миллер и юного Булыги-на, чиновника особых поручений при губернаторе , рассчитывая добраться до железнодо-рожной караулки, пошли по рельсам возвышенной насыпи, но так как Набокова была в ротонде и взять ее под руку не представлялось возможности, то сильным порывом ветра ее снесло вниз, а спутников сбило с ног, и они, опомнившись после своего падения, оты-скать ее не могли.{nl}С рассветом дня 6 декабря, когда мою дочь привезли в город, тотчас же о происше-ствии этом дано было знать отцу Лидии, исправлявшему в то время должность губернато-ра, Набокову, которым и посланы были казаки для ее розыска, но в это время Лидия была уже найдена, по указанию проходившего поезда железной дороги, заметившего лежав-шую в снегу женщину, и она от этого случая настолько сильно пострадала, что жизнь ее долго была в опасности, что озабочивало не только ее родителей, но и все любившее ее общество.{nl}Дочь же моя Вера отделалась лишь небольшой горячкой. Обе они впоследствии вы-шли замуж.{nl}Из мужчин особенно пострадали Миллер и Булыгин, у которых кисти рук долго не приходили в нормальный вид. {nl}{nl}Саратовский листок. 1875 г. 11 декабря. № 265.{nl}Саратовская хроника.{nl}{nl}В настоящее время внимание всего об¬щества занято почти исключительно несчастием, постигшим некоторые лица в бур¬ный день 6 декабря. Из собранных нами многочисленных, но весьма сбивчивых рассказов, мы можем сообщить, как достоверное, следующее.{nl}5-го декабря, вечером, общество дам и мужчин, всего 18 человек, отправилось на увеселительную прогулку за 18 верст от города, в дер. Разбойщину. Все участвовавшие в пикнике разместились в 6 экипажах; прислуга и музыканты ехали отдельно. В Разбойщине общество танцевало и веселилось всю ночь, и рано утром 6-го числа, часов в 5, все выехали в обратный путь. В это время метель, только что начинавшаяся, не представлялась нико¬му опасной, и экипажи сначала могли ехать не разбиваясь. Но метель быстро усилилась и превратилась в такую бурю, какой многие из здешних жителей не запомнят. Даже в городе эта буря наделала много бед, — каково же было выносить ее в чистом поле. Кто не испытал сам, что та¬кое значат снежные бураны в степных местностях, тот не может составить се¬бя о них даже приблизительного понятия. Экипажи разбились, потеряли друг дру¬га из виду, сбились с дороги и с трудом подвигались вперед. Трудности и мучения, которые пришлось преодолеть путешественникам были чрезвычайны. Почти все, добравшееся после разных приключений до города или до первого жилья, по¬платились большими или меньшими последствиями обморожения. Самые печальные приключения выпали на долю ехавших на двух передних тройках. Здесь ехали — в одном экипаже: гг. Миллер и Булыгин и девицы Набокова и Алфимова, а в другом г. и г-жа Дыбовы. Эти две трой¬ки, потеряв из виду других спутников, около дачи Тюльпина, продолжали наугад свой путь, сбились с дороги и, после долгих плутаний, застряли в сугробе около железной дороги. После нескольких ча¬сов бесполезных усилий выбиться из снежной трущобы, чувствуя, что ждать далее, значить — замерзнуть, путешественники решились идти пешком, надеясь добраться до ближайшей сторожки на железной до-роге. С неимоверным трудом, падая на каждом шагу в сугробах, сбиваемые с ног страшными порывами ветра, сквозь непроглядную метель, они кое-как, по¬рознь, полумертвые от холода, добрались до сторожки. Не оказалось только г-жи На¬боковой. Отбитая вихрем от своих спутников, окоченелая и едва живая, она в изнеможении упала на рельсы и не могла двинуться с места. В это время послы¬шался свисток идущего поезда. С величайшим трудом, собрав последние силы, она сползла с рельсов и бесчувственно упала возле дороги. Здесь, после долгих поисков, ее нашли высланные из строж¬ки люди, совершенно лишившуюся сил. Ее принесли в сторожку и пытались привести в чувство, оттирая снегом. Только к утру 7-го числа можно было доставить ее в крытом экипаже в дом родителей. Состояние её в настоящее время возбуждает сильные опасения. Хотя не в такой степени, но все-таки значительно пострадали г-жа Дыбова, Булыгин и Миллер.

Просмотров:

Дневник путешествия прибывших из Европы в Саратовское наместничество. 1765 г.

1765 г., марта 8.{nl}Рапорт капитана Бориса Пайкуля в Канцелярию опекунства иностранных с приложением путево¬го журнала и списка колонистов, прибывших в Саратов на поселение.{nl}От находящагося в городе Саратове при ме¬жевании земель капитана Бариса Пайкуля. Покорнейший репорт.{nl}… в силу присланнаго ко мне февраля 15 числа из Канцелярии опекунства иностранных указа велено мне как пу¬тевой журнал, так о иностранцах список при¬слать в Канцелярию опекунства иностранных немедленно, которые при сем покорнейше по¬сылаются…{nl}{nl}3 июля{nl}Выехали из Санктпетербурга благопо¬лучно.{nl}7 июля{nl}Приехали в Шлиселбург, простою во оном не было, отправились до Ладоги того ж числа.{nl}8 июля.{nl}Приехали в Ладогу, из оной поехали су¬хим путем до Тихвинскаго посаду 9-го числа, о чем в Канцелярию опекунства иностранных чрез Ладожскую воевод-скую канцелярию репорт послан. {nl}12 июля.{nl}Приехали в Тихвинской посад, про¬стою во оном было по 14 число для по¬купки колонистами разных их потреб¬ностей. И того числа отправились до Соминской пристани, о чем в Канцеля¬рию опекунства иностранных чрез Ти¬хвинскую магистратскую кантору ре¬порт послан.{nl}16 июля.{nl}Приехали на Соминскую пристань, простою на оной было по 18 число для отдыхновения. А того числа отправи¬лись до Рыбнослободской пристани на наемных от Канцелярии лотках, о чем в канцелярию с карнетом Иваном Ивановым репорт послан. А при от¬правлении ж до Рыбной иностранца Трея жена ево за излишнее ослушание к отъезду по приговору их алтерманов наказана палкою. {nl}25 июля.{nl}Приехали в Рыбнослободскую при¬стань, простою во оной было августа по 12 во ожидании достальных коло¬нистов с карнетом Васильем Ребиндером, которой того 12 числа со оными приехал, и от него по данной мне из Канцелярии инструкции показанных колонистов в команду свою принел, и убравшись на нанятые от Канцелярии коломенки отправились августа 16 в дорогу благополучно, о чем в Канцеля¬рию опекунства иностранных чрез Рыбнослободскую ратушу репорт по¬слан. 12-го же числа того ж месяца колонист Трей за непостоянное з женою житие и частые драки, также и в ослу¬шании моих приказаниев по пригово¬ру алтерманов и ево товарищей нака¬зан палками. 13 числа Эрнст Рамин и Христиан Краут за междуусобную дра¬ку по приговорам их алтерманов нака¬заны палками.{nl}18 августа.{nl}Приехали в город Романов для отдачи посланного со мною в тамошнею кан-целярию указа, простою во оном не было, отправились благополучно. {nl}19 августа.{nl}Приехали в город Ерославль и по по¬сланному со мною в правинциалную канцелярию указу, также и по поданно¬му от меня требованию, на содержание колонистов принето мною денег тысеча рублев, и по приеме того ж числа от-правились в дорогу.{nl}21 августа.{nl}По прошениям колонистов остановка была у пригородка Юрья Поволского для покупки съестных припасов, где колонисты Шреок и Георгий Эссих за междуусобную драку по приговорам их алтерманов наказаны палками. {nl}22 августа. {nl}Приехали в город Кострому для отдачи посланного со мною в тамошнею канцелярию указа, простою не было, от правились благополучно того ж числа, и будучи в дороге, колониста Фоголя жена ево родила младенца. {nl}28 августа.{nl}Приехали в город Нижней и из Нижегородской губернской канцелярии по посланному со мною из Канцелярии опекунства иностранных, также и по поданному от меня требованию, на содержание колонистов 30 числа принето денег тысеча рублев. 29 ж числа ко¬лониста Фоголя рожденной в пути младенец умре. 30 числа, за бытием мо¬им у господина губернатора, колонист Губертус Леонгард колониста ж Готфрид Депмана жену ево Иоганну Доротею нечаенно зареженным дробью ружьём убил до смерти, которая с младенцом колониста Фоголя 31 числа в том же го роде з дозволения преосвященнаго церкви Козмы и Дамиана погребены. Простою во оном было от 28-го по 31 число, о чем в Канцелярию чрез Нижегородскую губернскую канцелярию ж, как о приеме в Ерославле и в Нижнем городах денег, так и о убиенной женщине и о умершем младенце репорт послан того ж числа, сентября. {nl}5 сентября.{nl}Приехали в город Кузмодемьянск, про стою не было, а посланной со мною и Канцелярии указ в тамошнею канцелярию отдан, иностранцов Карл Кивий Губертус Леонгард за неучтивые против меня поступки по приговору их ал-терманов наказаны палками. {nl}7 сентября.{nl}Приехали в город Чебаксарской для от дачи посланного со мною в тамошнею канцелярию указа, простою не было, отправились в дорогу благополучно того ж числа.{nl}8 сентября.{nl}Приехали в город Свияжск для отдачи посланнаго со мною из Канцелярии в тамошнею канцелярию ж указа, про¬стою не было, атправились в дорогу благополучно. Того ж числа по проше¬нию колонистов остановились у устья Казани, простою было по 10 число, от¬правились в дорогу благополучно. 9-го же числа иностранец Иозеф Ул за на¬прасное ругание и драку с товарыщами по приговору алтерманов наказан пал¬ками.{nl}12 сентября.{nl}Приехали в город Синбирск для отдачи посланного в тамошнею канцелярию со мною указа, простою не было, от¬правились благополучно до Саратова. {nl}14 сентября.{nl}По прошению колонистов в городе Са¬маре остановились, простою во оном не было, в дорогу отправились благо¬получно. Того ж числа колонисты Андреас Федлер, Иакоб Форсман за междуусобную драку по приговору их алтерманов и товарыщей наказаны палками.{nl}20 сентября.{nl}В город Саратов приехали, и к находящемуся во оном при поселении иностранцов господину коллежскому ассесору Рейсу с командою солдат и с коло¬нистами явился, и посланные со мною из Канцелярии опекунства иностран-ных к нему, ассесору Рейсу, указы по¬дал, и по данным мне из оной канцеля¬рии имянным спискам реченных колонистов здал благополучно.{nl}Капитан Борис Пайкуль.{nl}РГАДА. Ф.283Л36.Л. 126-131 об.

Просмотров:

Из дневника путешественника Яна Стрейса. 1668 г.

8-го мы плыли на парусах дальше, до города Самары, названного так по реке, протекающей через него. Город лежит на левом берегу Волги; построен четырехугольником, большей частью деревянными постройками, за исключением каменных церквей и монастырей.{nl}9-го мы миновали Казачью гору, названную так в память множе¬ства казаков, убитых здесь московитами и беспокоивших до того всю эту местность страшными разбоями и поджогами. Но после пораже¬ния о них до сих пор ничего не слышно. За Самарой поднимаются высокие горы, покрытые лесами, но Казачья гора обнажена и пустынна. Вечером мы миновали остров Баньшину, и на другой день Согнинск.{nl}11-го мы проплыли мимо острова Чагры, где было много рыба¬ков, продававших рыбу за небольшие деньги. Здесь получили мы известие, что несколько тысяч взбунтовавшихся донских казаков находятся на острове Четыре Бугра (в устье Волги, при впадении в Каспийское море) и что их суда делают небезопасным плавание во всех направлениях по Волге и морю.{nl}12-го мы проплыли мимо различных островов, как Соснов, Осинов, Шипнамаго, Колтов и других, поросших большей частью кус¬тарником и деревьями.{nl}13-го увидели мы Змиеву гору, что значит змея, и названную так, по нашему мнению, потому, что она вся извивается. Но рус¬ские говорят, что в прежнее время здесь водились очень большие змеи, побежденные одним рыцарем, который их разрубил и искром¬сал на куски и превратил в камни, видимые и по сей день.{nl}14-го мы бросили якорь в Саратове, лежащем под 52° 12′ широ¬ты на равнине у рукава Волги, который течет слева от него. В нем живут только московский воевода, стрельцы, назначенные для за¬щиты от казаков и калмыцких татар, границы которых начинаются с этого места. Эти калмыки — отвратительные, мерзкие, безобраз¬ные люди, и даже у готтентотов и уродливых мавров более привет¬ливые и красивые лица, чем у них. Лица их широки, почти четыре¬хугольны, большие изогнутые носы и рты, расставленные до ушей. Глаза у большинства занимают всю верхнюю часть лица. На голо¬вах они носят хохол и одеваются так, как изображено на прилага¬емом рисунке. Они почти не ходят пешком, а всегда сидят на ло¬шади, как бы приросли к ней; оружие их — стрелы и лук. Они большие людокрады и находятся в постоянной вражде с ногайски¬ми татарами, живущими под Астраханью; они крадут друг у друга скот и людей и обычно продают их в Астрахани, где заведены три базарных дня: для русских, ногайцев и калмыков; последние не выносят друг друга, несмотря на то что те и другие мухаммедане и подчинены великому государю московскому. И те и другие лю¬докрады, но крымские, хотя они тоже нехристи, прокармливают себя одним скотоводством. Они не живут ни в городах, ни в селах, ни в домах, но поселяются отрядами или кочевьями в маленьких хи¬жинах на том или другом тучном пастбище. Когда их лошади, вер¬блюды, коровы и мелкий скот оголят и сожрут все дочиста, они под¬нимаются с этого места и переходят на другое пастбище. Любимая их пища — конское мясо, которое они не варят и не жарят, а только кладут на некоторое время под седло.{nl}15-го мы миновали два острова — Криушу и Сапуновку и Золо¬тую гору, названную так по большому сокровищу, награбленному некогда татарами, делившими между собой золото шапками после разгрома большой станицы или каравана. {nl}16-го миновали мы про¬текающую по левую сторону реку Еруслан и напротив нее круглую гору Ураков Каруль, по имени погребенного там татарского князя Урака. Река эта впадает в Дон, или Танаис, где живут донские ка¬заки и где родина и местопребывание Стеньки Разина. При устье Еруслана русскими построен в 1668 г. новый город, названный Ка¬мышинкой, чтобы пересечь доропу донским казакам, которые на своих судах переправлялись из Еруслана в Волгу и занимались крупным разбоем. Но это мало помешало хищникам; они нашли другие пути к Волге, провозя свои суда, которые весьма легки, на колесах семь миль сушей по хорошей ровной дороге.{nl}17-го нас задержал сильный ветер, а 18-го мы прибыли в Цари¬цын, расположенный на холме на правом берегу. Он невелик, но хорошо укреплен и окружен шестью добрыми больверками, в кото¬рых всегда находится засада стрельцов, зорко следящих за татара¬ми и казаками.{nl}19-го мы миновали развалины города Царева, построенного из обожженных кирпичей и совершенно уничтоженного бешеным Та¬мерланом. Сохранившиеся стены и другие остатки были большей частью увезены в Астрахань и употреблены на постройку стен, цер¬квей, башен и монастырей.

Просмотров:

Марко Фоскарино о Поволжье. 1537 г.

Наш князь и великий император, по имени Иван Васильевич, имеет от роду 27 лет, красив собой, очень умен и великодушен. За исключительные качества своей души, за любовь к нему подданных и великие дела, совершенные им со славой в корот¬кое время, достоин он встать наряду со всеми другими государями нашего времени, если только не превосходит их. Поэтому за вели¬чайшие и знаменитые победы, одержанные его предшественниками, и за свои собственные он стал называться «светлейшим и славным». Он победил ливонцев, имевших в союзе с собой семьдесят два3 города4, разбил черных татар и вогуличей — преж¬них гиперборейцев, — так что теперь они охотно подчиняются ему5. Он вел также продолжительную войну с так называемыми югрскими татарами6, которые были весьма сильны войсками и богатст¬вами, но вследствие внутренних смут лишились своего могущества и значения и сделались его данниками. Так называемые казанские татары, живущие за Волгой, также подчинились москвитя¬нам, которые, таким образом, сделались их господами и покровите¬лями. Татары пермские и печорские еще недавно были язычниками и почитали идолов; теперь они поклоняются нашему Господу и состоят данниками москвитян’. Император покорил большой татарский город Астрахань, расположен¬ный на р. Волге и известный своей торговлей: здесь конкурируют мидяне, армяне и персы, [устраивают] базар и ведут большую тор¬говлю2. Он взял знаменитую татарскую крепость на Волге, Орду, и Казань, откуда и получила свое название Орда казанских татар3. В пустынной местности, на границе с [областью] кочевых татар, он построил крепость [Василь-]Сурск, отстоящую от Казани на 150 миль4. Во всех упомянутых крепостях он основал 9 московитских колоний, а их прежних жителей перевел во [внутренние] области Московии и таким образом обезопасил свои границы. Он покорил бесчисленные народы, занимавшие [все пространство] вплоть до Скифского моря на три5 месяца пути6. {nl}Река Москва, направляясь к югу, впадает у города Коломны в гораздо большую реку Оку, а не в дальнем расстоянии оттуда сама Ока, значительно увеличившаяся как от своих, так и от чужих вод, впадает в Волгу; при слиянии их расположен город Новгород малый, названный по имени большего города, откуда вышли его первые обитатели. Волга, в древности называвшаяся Ра, берет начало из великих и обширных болот, именуемых Белыми озерами. Они нахо¬дятся выше Москвы в направлении ветров Аквилона и Кора1 и вы¬пускают почти все реки, которые разливаются по различным направ¬лениям, как мы видим это в отношении Альп, с гор и источников которых, как известно, вытекают Рейн, Пад, Родан и бесчисленные меньшие реки. Таким образом, эти болота, взамен гор, имеют в дос¬таточной степени неиссякаемый источник влаги, тогда как, несмотря даже на неоднократные путешествия, в этой стране не найдено ника¬ких гор; поэтому большинство из занимавшихся древней космографией признает совершенно баснословными Рифейские и Гиперборей¬ские горы, которые столько раз прославляли древние. Итак, из этих болот берут начало Двина, Ока, Москва, Волга, Танаид и Борисфен. Татары называют Волгу Эдилем, а Танаид — Доном, Борисфен же ныне именуется Непром. Он немного ниже Тавриды впадает в Евксинское море. Что же касается Танаида, то его принимает в себя Меотидское болото в том месте, где находится знаменитое торжище Азов. Волга же, оставив город Москву с юга, с огромным количест-вом воды стремится обширным извивом и огромными излучинами сперва к Востоку, потом на Запад и, наконец, к Югу и изливается в Ирканское море. Повыше ее устья находится татарский город, по имени Цитрахань, где мидийские, армянские и персидские купцы устраивают славную ярмарку.

Просмотров:

Из записок Гавриила Геракова. 1820 г.

1820 год. Село Алексеевка Хвалынского уезда.{nl}24-го июня. Праздник у моего товарища, были у обедни, церковь в таком горестном положении; дума моя тронута была во время службы: мало крестьян у обедни, хотя великий праздник, церковью установленный, Иоанна Предтечи. Товарищ мой недовольный поехал по другим своим деревням, а я обходил избы, и по расспросам моим, много крестьян имеют по десяти лошадей, столько же коров и по пятидесяти овец, а бурмистр впятеро более, не говоря о деньгах; от чего же церковь Божия в бедности, и мало было и бывает у обедни? Не смотря, что деревня богатая, дом или лучше сказать изба для приезда ба¬рина, не отвечает избытку крестьян. В шесть часов обедали, погуляли без удовольствия; никогда не видал столь бесчисленного количества мух; однако в поставленных стаканах с вином, поминутно исчезало тысяч по нескольку. Что ежели бы люди злые и делающие пагубу ближнему, так скоро умирали, когда не хотят покаяться и вести жизнь добродетельную?{nl}25-го июня, в десять часов утра выехали из села Алексеевки, не слшмком довольны, по многим отношениям. На второй станции; проехав 36 верст, широкой буерак в деревне Графа Кочу¬бея; лопнул ремень задней рессоры: бла¬годаренье Богу, с нами ничего не случи¬лось! Запасными веревками завязали. В имении Графини Ливен, Терсе, шли две версты пешком, переезжали на дурненьком пароме: лошадь у брички попала в воду, от дурного спуску; вытащили. От Алексеевки до широкого буерака до¬рога хороша, не смотря, что с горы на гору, но можно без трудности ехать: до Вольска дорога гориста, известкова, виды очень часто хороши, особенно подъезжая к Вольску, спускаясь къ городу версты полторы, хотя и кажется кру¬то, но с осторожностью можно, не тормозя, ехать, а подниматься рысью; честь Губернатору Алексею Давыдовичу Панчулидзеву, что так устроил гору! В Вольске остановились в доме вдовы Плехановой; чисто живёт, не дурна со¬бою, учтива, хорошо говорит – жаль только, что старообрядица. Здесь много каменных строений, но пусты; две цер¬кви и одна старообрядческая, ныне запе¬чатана; жителей мужского пола четыре тысячи, всего около десяти тысяч. Вольск – родина Злобина, бывшего купца богача, и называлась, тридцать пять лет тому назад, Маловка, ныне лучше Костромы и грязного Симбирска. Городничий, коллежский советник Струков, по-рядочного обращения, шестнадцать лет в одной должности и доволен. В городе ярмонка до 1-го июля. Из Вольска на второй станции, ямщик, от не-осторожности сломал два валька: это ничего; потом тучи, каких не видывал, дождь проливной, грязь, темнота, ветер, холод, я в беспокойствии, товарищ мой спит, а я сам не свой; наконец, в закрытой коляске, задернув и занавеску, помолясь и без стыда со слезами, предал себя Богу, заснул, и беды не было.{nl}26-го июня. Доехав до Жуковки, в семь часов утра, у старосты на дворе, кончили утреннее убранство и пили кофей; но как доехали не на почтовых лошадях? увы! часа три в темноте плутали; из Жуковки поехали на лоша¬дях моего товарища, и в Алекссевке (экономическое дело Саратовской губернии) чрез гнилейший деревянный и без перил мостик, искусством кучера, мы переехали благополучно; беда же обру¬шилась на бричке, которая с двумя кучерами, камердинером и поваром опро¬кинулась в ров и повисла на деревьях; две лошади остались на мостике, ни¬кто из людей не ушибся, одна бричка сильно пострадала; общий испуг надол¬го останется у всех. Нельзя не по¬вторить: мосты и мостики, дороги и дорожки проселочные, большей частью, новые не доделаны, а старыя запущены. Кое-как доехали до деревни Матюшкиной, принадлежащей моему товарищу, в прекраснейшую погоду. Здесь кресть¬яне добрые люди, со слезами радости встретили своего молодого барина; хотя не богаты, претерпев два раза пожар, но большую каменную церковь строят при некоторой помощи молодого барина. Проехав семь верст, въехали в село Никольское, также моего товарища; види¬мо , что иго бурмистра не тяготит крестьян: от старого до малого и женский пол в нарядах, окружили сво¬его помещика, и обвились около него, как дети около своего отца; говорили, рассуждали, им хорошо, дельно ответствовали, и душа моя была в восторге; тут любят и бурмистра и старосту, от того, что из среды своих выбирают лучшего. Мы ночевали покойно, бу¬дучи счастливы, – счастьем поселян; я вчуже радовался!{nl}27-го июня. – Победа под Полта¬вою 1709 года; мы были у обедни, хоро¬шо служили, были у бурмистра, чисто, и три сына женатых, молодцы; заехали и в другую деревню моего товарища; поели и прямо в Саратов; дорога хоро¬ша. В семь часов вечера были уже в доме, принадлежащем Губернатору на берегу Волги. Здесь заочно угостил нас гостеприимный Алексей Давыдович Панчулидзев, которого по С. Петер¬бургу знаю. Довольные, предались власти сна. Тут получил от кровных пись¬мо: здоровы, и другое – от молодой осо¬бы; второе роковое огорчило меня до слёз; да будут счастливы все достойные девицы; мне осталось ожидать оче¬реди, Бог и меня не оставит. Саратов чистый город и много церквей; мы проехали почти весь, въезжая в оный.{nl}28-го июня. Погода прекрасная; в девять часов были у Губернатора, который принял чрезвычайно хорошо, пригласил обедать, и так как почта отходит раз в неделю, то мы поторо¬пились домой, написали письма, отправили; приезжал к нам благосклонный Губернатор в два часа; вместе поехали к нему обедать; стол отличный по всему. Тут познакомился с супругою его Ека¬териною Петровною, приветливою да¬мою; увиделся с давно – знакомыми, Екатериною Ивановною Розановой, почтен¬ною девицею: с дочерью покойного почтеннейшего Сенатора Сушкова, Софьей Николаевной, которой красота наружная согласна с красотами душевными: она замужем за сыном губернаторским Александром Алексеевичем, чувствующим цену своей супруги, отличной мо¬лодой матери; все её почитают, и в один голос превозносят её сердце, ум, душу. Тут же свиделся с совестным судьею Ив. Мих. Веденяпиным, точно честным человеком; он мне обрадо¬вался; мы давно приятели; он для своего места создан. Все отменно учтивы, зять хозяина живой; приезжий Н. А. Норов, похожий на почтенного моего на¬ставника Евграфа Петровича Бату¬рина, (о подвигах его, можно читать в «Твёрдости Духа Русского») с приятным просвещением человек; председатель уголовной палаты Н. Л. Б. тихой. После обеда сидел у нездорового сына Губернаторского, с которым по Петербургу знаком: с достоинствами молодой человек, – дома писал, в девять часов ужинали – и день миновал. До полуночи, собрались гря¬дами тучи, блеснули молнии, грянул гром, при сильном ветре и полился ливнем дождь.{nl}29-го июня, Петра и Павла Апостолов; оделись, хотели нас видеть некоторые чи¬новники, голова градский и несколько куп¬цов, по виду и разговорам люди порядочные; жаль, что из купечества много старообрядцев, однако губернатор и ими нахвалиться не может, зато и его все любят; вся полиция посетила нас; слушали обедню в Соборе: церковь хотя не из ярославских, но поря¬дочна, особенно иконостас; по окончании службы поехали в новостроящуюся церковь Пророка Илии: прекрасная, живопись хоро¬ша, приметно и богатство; стены и плафон будут расписаны ал-фреско; с час гуляли по городу чистому, жар несносный. В сие время, по приходе домой, вручил мне провиантский чиновник, в Грузии служащий, описание дороги от Моздока до Тифлиса; изрядно написано. В два часа поехали обедать к губернатору. Беседа с хозяйкой была приятна, тут были миловидные особы, обратившие моё внимание; о Софии Николаевне нечего и гово¬рить, всё в ней достойно внимания. В семь часов были уже мы в театре, и сие невинное занятие для города не менее приписывают стараниям губернатора. Театр не велик, но очень миленький, если можно так сказать, освещён хорошо; оркестр весьма хорош; играли комедию, сочинение князя А. А. Шаховского, «Своя семья», не хуже пе¬тербургских актёров, особенно госпожа Грузинова вдова, украшением была бы и Пе¬тербургскому театру, если не лучше, то ничем не хуже славной нашей актрисы Рахмановой старухи; и молодая Грузинова недурно игра¬ла; мужчины отстали от актрис. За комедией следовала опера «Певец и портной», музы¬ка Г. Гаво, тоже недурно, лучшенькие: Давыдова, игравшая роль старухи, и опять вдова Грузинова; будучи доволен почти всеми, должен сказать, что декламация у всех слаба, кроме вдовы Грузиновой. Сутки про¬текли в приятных занятиях.{nl}30 июня. Очень жарко, ездили осматри¬вать примечательное в городе, больница в самом лучшем порядке, дай Бог видеть везде то же: доктор Ренгольм, заботливый и всеми хвалимый человек; богадельня для обоего пола прекрасна; старость имеет особое прибежище; и всё это труды Панчулидзева, так, как Собор и монастырь недоконченный, вскоре будет готов. Жар заставил броситься в Волгу, воды которой своими лобзаниями оставляли здравие на телах наших; обедали в три часа у губернатора; гулял в саду его: хорош, но много ещё денег нужно, чтоб привести оный в совершенство; ванна пре¬красна. Концерт, составленный из людей его, при иностранце Казели, виолончелисте, вос¬хищал; особенно сей последний, подражая Ромбергу в русских песнях; всеми весьма довольный, и знакомством с молодою, умною и любезною Н. Н. Р-ю.{nl}1 июля. Целое утро занимался писанием; посетили нас многие, большею частью люди мыслящие, обедали у губернатора, познако¬мился с француженкой Штот, женою учителя музыки; собою недурна, но образованием подобна всем француженкам; это первая по выезде из Петрова-града встреча; как весело душе моей видеть одни русские лица, и слав¬ный, полный гармонический русский язык всюду слышен, не так как в столице; редко даже в средних домах говорят на отече¬ственном наречии. По сие время не выходят из жалкого заблуждения, полагая воспитание в знании многих языков! Забыли бедненькие, что древние греки изучались одному своему языку во всю жизнь, и одним родным наречием достигли во всех почти частях совершенства, бессмертия; римляне: сверх своего языка, знали и греческий; — а ныне, говоря на многих языках, тонут в невежестве, и только из маленьких книжонок вытвердя кое-что, мечтают обнять все познания; го-ре! — после обеда гуляли в саду и поехали в театр; играли «Одну шалость», нельзя сказать, чтоб хорошо, но и сего довольно; во время представления мучил меня один сосед французским языком; я ему отвечал всё по-русски, видя, однако, что он не перестаёт, принужденным нашёлся уверить его – я сыт и в С.-Петербурге от сего лепетания, и радё¬хонек, что изредка слышу говорящих на сем языке в путешествии; сосед удивился, осо¬бенно, что я всю жизнь провёл в столице, в кругу большом, а всё остался любителем российского языка. По закате солнца благо¬датная Волга манила к себе, повинуясь её воле, бросился в струи её и вышел здоровее.{nl}2 июля. Странно, однако, случается в све¬те, что правда хотя и глаза колет, но бывает иногда причиною тесной дружбы, соединяет два сердца навсегда; первый раз быв в Сара¬товском театре, заметя в ложе сидящую молодую даму, с огромным веером, приметно улыбнулся, потом усмешка обратилась в ти¬хий смех, потом пересказал моё замечание некоторым дамам; они передали приятной даме с опахалом мои слова: что не должно обращать на себя внимание бабушкиными нарядами, особенно пригожей особе и проч. Она перед ужином подошла ко мне, благода¬рила так умно, так кротко и чистосердечно, что приведши меня в краску, заполонила сердце и доставила случай, беседуя с нею, познать прямое не иноземное воспитание; я увидел в ней то, что должно ожидать во всём нежном поле: знание хорошо своего родного языка, начитанность полезного с при¬ятным, обращение благородное без кокетства; все сии качества, при добром сердце, при пылком с кротостью уме, при наружных прелестях, соединённые с возвышенными чувствами, нехотя заставляют навсегда вспо¬минать сию особу, которая должна бы счастием пользоваться, счастием истинным; но увы! Всегда ли бывают достоинства награждаемы? И так мудрено ли, что Ваш покорный слуга, сидя за ужином подле сей любезной особы, сожалел, что завтра должно расстаться и с Саратовом, и может быть, долго не беседовать столь приятно, невинно и поучи¬тельно.{nl}3 июля. Рано встал, уложился, оделся по ¬дорожному, сел к окну, смотрел с полными слёз глазами на Волгу, думал много — особенно о счастии земном, повторил ска¬занное кем-то: далеко от глаз, далеко от сердца, и что печаль, тоска и грусть ложатся очень близко к сердцу; слёзы тихо катились по полным ланитам моим, я сам не знал причины; письма ли, полученные мною изда¬лека, заставили горевать, или что другое, но всё равно, по крайней мере я ещё не разрывал кольца, связывающего меня с кругом счастия мира сего; читатель смеётся, что сорокапяти¬летний молодой человек разнежился и селадонит! В девятом часу товарищ мой проснулся, экипажи готовы, мы их отправили вперёд, а сами пошли к почтенному гостеприимному губернатору, вместе с ним, его семейством, Норовым и интересною Н. Ив. Род., поехали званые к его родственнику обедать, четырнадцать вёрст от Саратова. Богатый поме¬щик М. А. Устинов, чем мог, тем угостил; в дорогу снабдили нас, губернатор и Устинов, хлебом, вином и плодами; между тем дождь лил, гром гремел, молнии блистали, дорога портилась; распростясь со всеми как с родны¬ми, особенно с прелюбезнейшею Н. И. Р…; и у неё из значительных глаз катились горячие слёзы; что же я делал? просто плакал; и принеся чистую благодарность за всё, всем и каждому, пустились в путь, пополудни в восемь часов с провожатым, данным Устиновым. Здесь долгом поставляю упомянуть о сцене француза с женою своею; пусть из сего увидят читатели, что так называемая нация полированная имеет также недостатки, даже в общежитии. Когда готови¬лись ехать из Саратова, то молодая, недурненькая француженка надела своей работы чепчичек, который был ей к лицу, учтивый муж и гувернёр, забыв всякую благопристойностъ, только по своенравию своему, велел ей снять оный; она, прося остаться в оном, не снимала; любезный муженёк сорвал с неё, вместе со многими волосами; она, расплаканная, рассказала не мне одному, но и всем; я его журил, говоря, что у нас сего не делают,- даже в деревнях; уговаривал быть примером кротости для детей, кои ему поручены; в противном случае, он, лишась почтенного дома, никогда не сыщет другого. Ей дал наставление повиноваться супругу и наря¬жаться по вкусу его, чтоб тем прекратить распри, кои могут иметь последствия для неё же неприятные; оба остались, кажется, мною довольны. Прощание с обеих сторон было слёзное; я во всю жизнь мою не забуду Саратова: начиная с губернатора, его семей¬ства, всеми обласкан, скажу утвердительно без лицемерия: нежный пол надолго оставил впечатление в сердце моём{nl}Первая станция хороша, но вторая Топовка, при темноте ночной, дурных мостах, (новые делаются) и немцы ко¬лонисты ямщики, приводила меня в отчаяние; всю ночь не смыкал глаз; питался страхом, надеждою и упованием на Бога. – В Саратове из деловых людей не видел вице-губернатора Би¬бикова, и очень жалею, ибо все, начиная от Губернатора, не находят достойных слов восхвалить его.{nl}4-го июля. — Воскресенье, в семь часов утра, остановились в Каменке, у колонистихи, старухи Марьи Степано¬вны с дурненькими внучками; напоила своим прежидким кофеем; сверх денег, я дал внучатам шесть персиков, а у нас разбились семь бутылок с белым вином: это великая потеря в дороге! До Камышина все степь; тут упросил нас Городничий Будищев 2, бывший мой кадет в Греческом Корпусе, угостил обедом и приятным разговором моло¬дой своей супруги. Весело встречать благодарных людей. От Камышина до посада Дубовки степь; грустно! трава желтая! дорога – ох! особливо ночью.{nl}5-го июля. — в Дубовке, Полицмейстер Александр Осипович Ребиндер, своим обращением, гостеприимством, приобрел нашу благодарность; дочь его видел в Саратове, хорошо вос¬питанную девицу; мать сама образует детей; — поехали довольные; дождь, молнии, гром и еще проливный дождь очень испортил дороги. Послали повара вперед, в Сарепту приготовить обед: наше желание не выполнилось; то-то! человек предполагает, а Бог располагает; в пять часов приехав в Царицын, дол¬жны были остановишься у городничего Петра Ивановича Быкова, бывшего моего кадета в первом Кадетском Корпусе; душою рад, увидя старого своего наставника; и мне много приятности для серд¬ца; хорошо начальнику вести себя хоро¬шо; даже взыскание строгое, но справе¬дливое, со временем приобретает благодарных. – Речка Царицына, от дож¬дей, от прорвания плотины при мельнице, так разлилась, что потопила берега, стала быстра, и воспретила ехать; и тут молодой мой товарищ хотел переехать; я настоятельно говорил, что не поеду, без нужды не хочу лишиться жизни; и городничий, исполняя свою дол-жность, не допуская ехать, угостил нас славным обедом и покойным ночлегом, Был в раскольничьем молитвенном доме; чисто, образов много, женский пол завесой отделен; Евангелие писанное. В присутственном месте видел картуз Петра великого, который, отдавая дворянству Царицынскому, сказал: «Как никто не смеет снять с меня картуз, так и вы останетесь на своем месте”. Видел дубинку сего же императора

Просмотров:

Саратов в воспоминаниях деятелей культуры.

Саратов — город среднего возраста по российским меркам. Основанный в 1590 г. как крепость на бывших золотоордынских землях, он рос неравно-мерно. Ничтожный в первые десятилетия своего существования, город только в 1674 г. обрел свое постоянное место на правом берегу Волги. В петровское вре¬мя Саратов обогнал по численности населения Астрахань и приблизился к та¬ким старинным городам Поволжья, как Казань и Нижний Новгород. По замеча¬нию Г.Р. Державина, в 1774 г. (после очередного пожара) Саратов не был похож на город: имел «единственное наименование города»1. Имея уже около 15 тыс. жите¬лей, он оказался самым крупным населенным пунктом, который удалось взять по¬встанцам Пугачева. В 1781 г. Саратов стал центром наместничества, переимено¬ванного затем в губернию. В дневнике А.У. Болотникова и Н.Я. Озерецковского (1782) отмечено, что после событий пугачевщины в Саратове «никто еще не выст¬роился порядочно, почему город строением весьма обижен»2. Как губернский центр Саратов поначалу ничем не выделялся среди провинциальных городов такого же ранга. Но уже в 1838 г., путешествуя по Волге, художники Г. и Н. Чернецовы заме¬тили, что «Саратов по красоте своей, важной торговле и числу жителей, которых считают до 45 тысяч, есть первый после Казани город на Волге»3. К 1860 г. число его жителей достигло 84 тысяч (в два раза больше, чем в Нижнем Новгороде, и почти втрое больше, чем в Самаре), и Саратов стал крупнейшим городом Повол¬жья. Он быстро рос в пореформенное время и в 1897 г. насчитывал уже 137 тыс. человек. А в 1913 г. его население составляло 242 тыс. человек. Таким образом, во второй половине XIX – начале XX века Саратов был по численности населения третьим городом России в ее нынешних границах после Москвы и Петербурга4.{nl}Среди больших волжских городов Саратов относится к числу тех немногих, ко¬торые никогда не меняли свое имя. Что еще более важно, в истории города XX в. не было таких событий, которые бы кардинальным образом изменили его историчес¬кий, постепенно складывающийся облик. Центр Саратова почти не затронули стройки первых пятилеток. {nl}Бомбардировки военных лет коснулись лишь промыш¬ленных предприятий. Только в 60-80-е гг. XX в. массовое жилищное строительство потеснило так называемый «ветхий фонд» в центре, изменился и волжский фасад города. Но в целом судьба Саратова сложилась так, что он сохранил не общее вы¬ражение лица, чем и выделяется среди многих городов нашей страны.{nl}Интеллигентская часть городского сообщества давно осознала ценность даже рядовой застройки старого Саратова, что, впрочем, не всегда находит понимание как у отцов города, так и у большинства населения тех самых исторических квар¬талов, которые медленно, но верно превращаются в трущобы. Трудно сказать, как Саратов, у которого, кажется, отсутствует перспектива стать мегаполисом или значительным финансовым центром, решит эту проблему. Но еще сегодня центр Саратова в значительной степени сохраняет облик, сложивший во второй полови¬не XIX – начале XX в. Воспринимая его как духовную и историческую ценность, по¬пытаемся реконструировать основные черты образа Саратова второй половины XIX – начала XX в., запечатленные в мемуарах деятелей культуры. Через полтора столетия можно повторить слова долго жившего в Саратове писателя Д.Л. Мордовцева, что «изучение таких общественных индивидуальностей, как русские го¬рода, — это дело у нас еще новое и небезынтересное»5.{nl}Сегодня это принято называть изучением коллективной идентичности горожан6 (в данном случае — саратовцев), которая реконструируется из ткани мемуаров. Вопреки мнениям скептиков, полагающих, что сегодняшний Саратов «потерял свое лицо» (В. А. Милашевский), а «к мемуарам не стоит относиться как к достоверному документу» (Е. И. Водонос), постараемся показать, что старый Саратов в его фи¬зической и духовной ипостасях, в его неповторимости живо встает со страниц вос¬поминаний. А реконструируемый образ города обогащает наше представление о Саратове сегодняшнем, ибо старый волжский город еще вполне угадывается в нем.{nl}Страницы, посвященные Саратову, имеются во многих воспоминаниях пред¬ставителей творческой интеллигенции. Самую большую группу среди них, пожа¬луй, занимают записки деятелей театра. Для актеров и режиссеров, работавших до появления кино, написание мемуаров было важной возможностью хоть как-то запечатлеть свой труд в памяти потомков. Кочевое племя актеров и антрепрене¬ров дореволюционной России просто не могло обделить своим вниманием Саратов, имеющий богатые театральные традиции. Ряд мемуаров мастеров сце¬ны открывают воспоминания замечательного актера, антрепренера и режиссе¬ра П.М. Медведева7, которого называли «Иваном Калитой», собирателем русского театра. Они охватывают конец 1850 – начало 1860-х гг. Это одна из тех книг, со страниц которых встает перед нами живой старый Саратов. Эту линию в разной степени продолжают воспоминания актрисы А. И. Шуберт8, за которой следуют ее ученики — П. А. Стрепетова9, В. Н. Давыдов10. В их записках — впечатления о Саратове 1870-х гг. Для известного деятеля русской оперы Н. Н. Боголюбова11 Саратов конца 1880-х гг. был городом семинарской юности и начала театральной деятельности. В артистической среде Саратова прошло детство комедийного актера Б. А. Горина-Горяинова12. В 1901-1907 гг. оперно-драматической труппой Саратова и Казани руководил Н. И. Собольщиков-Самарин13. А во главе театра Саратовского народного дома в 1911-12 гг. стоял Л. М. Прозоровский14. Тогда же в Саратове учился и начинал увлекаться театром А. Д. Попов15. О саратовской сце¬не первых десятилетий XX в. вспоминали М. И. Велизарий16 и М. С. Нароков17. Сохранились неопубликованные записки деятеля народного театра П. А. Козлова-Свободина18, а также воспоминания о замечательном саратовском актере И. А. Слонове19. В мемуарах провинциальных актеров, исколесивших всю Россию, часто даются сравнительные характеристики городов, подмечаются их харак¬терные особенности.{nl}Открытие в Саратове в 1885 г. первого в провинции Радищевского художествен¬ного музея и «Боголюбовки» — училища при нем — сыграло большую роль в ста¬новлении «саратовской школы живописи». Во всяком случае, с Саратовом оказал¬ся связанным целый ряд талантливых художников. Некоторые из них — К. П. Петров-Водкин20, П. В. Кузнецов21, В. А. Милашевский22, П. П. Соколов-Скаля23 — оста¬вили интересные воспоминания с описанием детских и юношеских лет в волжской провинции. Яркие, почти зримые словесные зарисовки старого Саратова осо¬бенно удались В. А. Милашевскому. Из «саратовской глуши» происходил и худож-ник-график Н. В. Кузьмин, уроженец уездного города Сердобска. Для него «гу¬бернский город Саратов от юности был некой восхитительной мечтой, а поездки туда — всегда праздником»24. Менее известны неопубликованные мемуары вы¬пускников Боголюбовского рисовального училища В. Н. Перельмана, И. Н. Сева¬стьянова, хранящиеся в архиве Саратовского государственного художественно¬го музея имени А.Н. Радищева.{nl}Имеются саратовские страницы и в воспоминаниях деятелей просвещения и науки. В XIX в. не только профессиональный ученый, но и выпускник универси¬тета еще был редким явлением в провинциальном городе. Знаменитый историк Н. И. Костомаров25 попал в наш город не по своей воле — он отбывал здесь ссыл¬ку в 1848 – 1859 гг. Мемуарная записка А.Н. Минха (в будущем — видного краеве¬да) — это не воспоминание о виденном и пережитом когда-то, но и не дневник, а «моментальный снимок» города 1853 г.26 Саратовцем по рождению был извест¬ный филолог академик А. Н. Пыпин27. Долгое время главным очагом просвеще¬ния в городе оставалась гимназия, с которой связаны воспоминания ее директо¬ра (М. А. Лакомте28) и учеников (В. О. Жеребцова29, А. А. Гераклитова и др.). Вто¬рая саратовская гимназия (открылась в 1897г.) запечатлена в воспоминаниях художника П. П. Соколова-Скали и писателя Л. И. Гумилевского. Страницы, посвя¬щенные Саратовскому Мариинскому институту, имеются в «Умчавшихся годах» писателя И. А. Салова30. Открытие в Саратове университета в 1909 г. создало в го¬роде новую среду научной интеллигенции. Воспоминания профессора В. Д. Зёрнова31 почти не содержат урбанистических описаний, но они позволяют зафикси¬ровать складывающуюся атмосферу университетского города. Характерные штри¬хи торгово-промышленного и университетского Саратова в тот момент, когда ста¬рый мир уже рушился (1917-1918 гг.), зафиксировал профессор-юрист Г. Г. Тельберг32, писавший свои воспоминания через тридцать лет в эмиграции. Известный хирург профессор С. Р. Миротворцев33, напротив, сделал успешную карьеру при советской власти, и его воспоминания, написанные в конце 1940-х гг. и вскоре изданные, вполне соответствуют духу времени. Неопубликованные записки профес¬сора А. А. Гераклитова34 обращают читателей к жизни города в 1870-1880 гг., при¬чем с большим мастерством воссоздана атмосфера жизни мещан и мастеровых, и лишь немногие замечания касаются университета и Саратова первых десятиле¬тий XX в. Воспоминания саратовцев-профессоров дополняют несколько страниц из незаконченных воспоминаний А. Н. Бакулева35, бывшего в числе первых студентов университета. О своей революционной деятельности в Саратове в 1905 г. вспо¬минал известный советский историк академик Н. М. Дружинин36. «Воспоминания о детских и юношеских годах» В. Н. Золотарева37 принадлежат перу научного ра¬ботника советского НИИ пищевой промышленности, но они согреты чувством искренней любви к старому, дореволюционному Саратову. Заметно, что при написа¬нии мемуаров автор широко пользовался дореволюционной саратовской прессой.{nl}Художественная атмосфера Саратова первых лет XX столетия хорошо показа¬на в малоизвестных записках виолончелиста М. Е. Букиника о В. Э. Борисове-Му¬сатове38. Воспоминания профессора Саратовской консерватории чешского музы¬канта Э. Гаека были положены в основу романа его дочери Я. Рибникар39. Даже пройдя через призму художественного творчества, образ волжского города ос¬тался вполне индивидуальным и узнаваемым. Для музыканта, объездившего в сво¬ей многотрудной жизни европейские столицы, город на границе с азиатской сте¬пью на всю жизнь оставался «моим», «волшебным Саратовом».{nl}Воспоминания литераторов (Н. Г. Чернышевский, И. А. Салов, В. А. Гиляровский, К. А. Федин, Л. И. Гумилевский и др.) примыкают к произведениям художественной литературы, «героем» которых был Саратов. Но художественные произведения почти не привлекаются в работе — они должны быть предметом специального ис¬следования40.{nl}В ряд источников можно вписать и своеобразные «мемуары» художника М. И. Полякова, отличающиеся выразительным языком штриха и линии. Саратов¬ские страницы своей жизни он запечатлел не в словесной, а в изобразительной форме. Несколько ксилографии, объединенных общим названием «Воспомина¬ния о Саратове» были созданы им в 1966-1968 гг. Две гравюры из этой серии: «Вос¬поминания о Саратове с 1914 по 1926 год» и «Воспоминания о Саратове до 1927 года» — воспроизводят собирательный образ города первой четверти XX в. Каж¬дый лист состоит из множества небольших сюжетов, отражающих наиболее ха¬рактерные городские мотивы: Троицкий собор, городской театр, Радищевский музей, консерватория, цирк, сад Липки, волжский берег с дебаркадерами и паро¬ходом общества «Кавказ и Меркурий», лодками и бочками, сцены народных гуля¬ний, жизнь городских окраин, знаменитые саратовские пожары. Гравюра «Воспо¬минания о Саратове с 1914 по 1926 год» более автобиографична. В ней сделан акцент на художественную жизнь города. Здесь есть портрет В. Э. Борисова-Му¬сатова рядом с его картиной «Осенний мотив», с 1910 г. находящейся в собрании Радищевского музея. Автор изобразил свою встречу с П.С. Уткиным, жившим и работавшим в нашем городе, учеников саратовских Высших художественных ма¬стерских, расписывающих яркими красками «антики». Поляков также включил в композицию листа учебные постановки и натюрморты, свои первые живописные работы и экслибрисы. В серии «Воспоминания о Саратове» разворачивается про¬странственное повествование о жизни человека в эпоху социальных потрясений. Калейдоскопическая смена фрагментов, воскрешающих саратовскую юность ху¬дожника, создает неповторимый образ города на заре XX столетия.{nl}Конечно, названные воспоминания имеют различное источниковедческое зна¬чение. Происхождение, творческие интересы и кругозор автора, манера изложе¬ния влияют на содержание мемуаров. Время написания также накладывает свой отпечаток. Записки, появившиеся в дореволюционный период, существенно от¬личаются от воспоминаний советского времени. Среди последних большей сво¬бодой отмечены те, что появились в 1920-е или 1960-е гг. Опубликованные мемуа¬ры заметно отличаются от тех, что были написаны «в стол». В опубликованных в советское время мемуарах деятелей, достигших карьерных высот, дореволюци¬онная жизнь нередко подается с критическим нажимом. Не может не показаться странным, например, что художник П. П. Соколов-Скаля запомнил из своего отнюдь не пролетарского гимназического детства в Саратове главным образом «опивших¬ся босяков», арестантов-колодников, стычки рабочих с полицией. Суровый взгляд лауреата Сталинской премии в прошлое рождает такой пассаж: «Милое детство! Ты пестришь в моей памяти полосатыми будками городовых, исковыренными сур¬гучом стенами «казенок», звучишь визгом ногаек и треском выстрелов по безо¬ружной толпе, пугаешь призраками виселиц на свалках Увека, обдаешь память зло¬вонием Глебучева оврага, где не прекращались эпидемии холеры»41. В воспоми¬наниях, написанных не для печати, картины старины нередко приобретают нос¬тальгически идиллический оттенок (записки А. А. Гераклитова, В. Д. Зёрнова).{nl}Очевидно, что мемуары деятелей культуры являются прежде всего незамени¬мым источником по истории культурной жизни Саратова. Они уже были положены в основу специальных исследований по истории театра, художественной культу¬ры, образования и университетской науки42. Некоторые из названных источников содержат богатый материал по истории провинциального быта и повседневности, которые только в последнее время становятся предметом научного изучения. В данной работе речь пойдет лишь об образе города, который словно мозаика скла¬дывается из многочисленных описаний, заметок и штрихов, имеющихся в мему¬арной литературе.{nl}В обычном понимании образ города — это живое наглядное представление о нем. Чаще всего этот образ эмоционально окрашен и выражает отношение авто¬ра к описываемому предмету.{nl}Один из ключевых образов Саратова создан писателем, который в нашем го¬роде никогда не был, — А. С. Грибоедовым. В его комедии «Горе от ума» всем па¬мятна угроза Фамусова, адресованная Софье, отправить ее «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Написал, как припечатал. Дотошные литературоведы устано¬вили, что у Грибоедова действительно были родственники (и не одна тетка!) в Са¬ратовской губернии. Но не это важно. Слова, написанные в начале XIX в., навеки пристали к Саратову. Их повторяли многие мемуаристы, они стали притчей во язы¬цех у местных журналистов. В «Саратовском дневнике» была даже опубликована пародия, описывающая несуществующую у Грибоедова сцену приезда Чацкого в Саратов в гости к Софье Павловне. Образ деревенской глуши, далекой, беспрос¬ветной, скучной провинции, где жить — «горе горевать», оставался живым и акту¬альным применительно к Саратову и в XIX, и в начале XX в. Но уже во второй поло¬вине XIX в. саратовские жители (в первую очередь — местные журналисты) с про¬винциальной гордостью именовали свой город «столицей Поволжья». Известный философ и публицист В. В. Розанов в своем автобиографическом эссе «Русский Нил» (1907), пожалуй, наиболее ярко подчеркнул «столичность» Саратова:{nl}«Город этот теперь назначен быть университетским. . . В самом деле — это столица нижней Волги. Едва мы сошли на берег, как впечатления именно столи¬цы пахнули на нас. Чистота и ширина улиц, прекраснейшие здания, общая ожив¬ленность, роскошнейший городской сад, полный интеллигентного люда, — все это что-то несравнимо не только с другими приволжскими городами, но и с та¬кими огромными средоточиями волжской жизни, как Нижний Новгород и Ка¬зань. Из всех русских городов, виденных мною, он мне всего более напомнил Ригу, но только это чисто русский город, «по-рижски» устроившийся».{nl}Формулу «столицы» усвоили и многие мемуаристы. Формальный признак круп¬нейшего города на Волге давал для этого основание. Но «столица» — это не про¬сто большой город, а нечто неординарное, оживленное, центр урбанистической цивилизации. Этот образ Саратов также примерял к себе, особенно в начале XX в.{nl}Итак, картина городской жизни, представленная в мемуарах, рисуется в рам¬ках противостояния «деревенская глушь» — «столица». При этом образ города, ко¬нечно, изменяется во времени.{nl}Пожалуй, медленнее всего в рассматриваемый период менялись рельеф го-рода и все то, что было обусловлено его расположением на берегу Волги, а также облик окружающей природы. Ярче всех особенности местоположения города за¬печатлели художники, оставившие в своих записках замечательные «словесные пейзажи». Несколько нарушая хронологические рамки, в качестве исходного мож¬но принять описание братьев Чернецовых, которые в 1838 г. путешествовали по Волге с целью создания панорамы ее берегов. Сама живописная панорама «Вол¬га» (длиной 700 метров!) не сохранилась, но до нас дошли записки художников, которые дотошно и профессионально запечатлели особенности саратовского пей¬зажа, которые в своих основных чертах остаются легко узнаваемыми до наших дней. Саратов «расположен на отлого-возвышенном правом берегу Волги и с трех сто¬рон окружен высокими горами». Художники безошибочно нашли место, с которо¬го открывается лучший вид на город.{nl}«…С вершины Соколовой горы, лежащей на северном конце Саратова, …все пространство места, занимаемого обширным и многолюдным городом, со всеми дальними его окрестностями представляется вполне; ни один из виденных нами на Волге городов не имеет такой точки, с которой можно бы было так удовлет¬ворительно видеть, как Саратов. Отсюда он имеет превосходный вид! Широкие его улицы, здания, сады — все ясно, как на плане, и дает полное понятие о значи¬тельности города. Почти против него на левом берегу Волги видна слобода По¬кровская, и необозримая степь, расстилающаяся по луговой стороне, оканчивает собою черту горизонта. Вдали, на правом берегу, к югу, возвышается гора, где находился татарский город Увек. Волга, величественно раскинувшаяся со свои¬ми островами, песчаными отмелями и косами, дополняет красоту этой превос¬ходной панорамы»44.{nl}Замечательный художник В. А. Милашевский, вспоминая город своего детства, не повторял географических примет уже много раз описанного до него Саратова, но несколькими штрихами передал неповторимое сочетание обрывистых гор, ог¬ромной реки и безбрежных степных далей:{nl}«Древняя земля правого берега Волги. Отвесные обрывы. Жутко смотреть вниз с Соколовой горы, близко подойти к краю — вдруг сорвешься. . . Несомненно, в самих звуках «Саратов», «Самара» погребено исчезнувшее звучание «Сармат». Обрывы, обрывы. . . Какие дали голубые, уходящие в бесконечность! Какие жест¬кие ветры, морозы и невыносимая жара! Река как бешеный конь мчится, обезу¬мев. Мы, мальчишками могли плыть только вниз. Вверх, напрягая все силы, мы не могли проплыть и одного шага»45.{nl} (Заметим: увы, сегодня у Саратова Волга совсем не мчится «как бешеный конь», а тихо плещется спокойная, рано зацветающая вода водохранилища.){nl}Типичный пейзаж, открывавшийся с саратовских улиц, тонко подмечен Милашевским: «Высоко в небо, как свечи, устремлены пирамидальные тополя, они тают в воздухе, а там, за крышами притихших домиков, горы — вблизи лысые и голые, а дальше зеленые, в дубовых лесах. Хорошо!»46. Пирамидальные тополя многие отмечали как признак южного города. Волга казалась границей Европы и Азии. Зимой из заснеженных заволжских степей по льду реки приходили навьюченные верблюды.{nl}Даже суровое сердце П.П. Соколова-Скали как будто оттаивало при воспоми¬нании о панораме родного города:{nl}«Вот вдруг озаренный яростным закатом раскрылся весь город от Соколовой горы до Увека, за ним червонно синела Волга с бело-золотой лентой песков и опять Волга — Коренная, Покровск и десятки верст заволжских степей. Какая красота!»47{nl}Запечатленные еще путешественниками XVIII в. саратовские «неровности» – горы Соколовая, Лысая, Алтынка, Увек (с руинами ордынского города) и овраги (Глебучев и Белоглинский) — упоминаются многими мемуаристами так же, как сады, огороды и бахчи, уходившие в степную даль к югу и к северо-западу от города, там, где горы не закрывали горизонт. Впрочем, город постоянно рос и на том ме¬сте, где «вдоль Соколовой и Лысой гор тянулись фруктовые сады», появлялись Садовые улицы…{nl}Лишь название Белоглинской улицы да воспоминания старых саратовцев со-храняют память о глубоком Белоглинском овраге с протекавшей по его дну речкой и цепочкой прудов48. А. А. Гераклитов вспоминал Ильинский мост (на нынешней ули¬це Чапаева), «который тогда (в 1870-е гг. — АВТ.) был действительно мостом голо¬вокружительной высоты, так как дамб не было, и овраг не затягивался грязью и сором. По дну оврага протекал ручеек, а на зеленой травке у воды паслось гусиное стадо»49. П. А. Козлов-Свободин, живший несколько позже на улице Белоглинской, вспоминал «огромный овраг… с обширным котлованом, идущим на Волгу» и пи¬сал, что собственно и улицы-то в полном смысле не было, «а была узкая кромка земли между передним оврагом и порядком строений». «Все нечистоты от коров, лошадей и содержимое уборных… стекалось и выносилось в задний овраг (овраг в этом месте раздваивался. — Авт.). Жидкая часть всех отбросов забиралась про-текавшим ручьем, а остальное образовывало мелкие болотца. Все это прело, гни¬ло, бродило и испарялось в зловонии. И только благодаря сильным дождям овра¬ги до некоторой степени освежались»50.{nl}«Окруженный горами Соколовой, Лысой и Алтынной, прорезанный двумя ог¬ромными глубокими оврагами — Белоглинским и …Глебучевым, — город спускал¬ся к реке взвозами»51, — писал сын художника А. И. Савинова.{nl}Но Соколовая гора обрушивалась в Волгу (оползни упоминаются многими ав¬торами), овраги засорялись городскими отбросами и засыпались. Волга мелела и отходила от саратовского берега. Русло протоки пытались углубить. В. Н. Золо¬тарев описывает, как в голодном 1902 г. тысячи крестьян углубляли «староречье»52. Но, по-видимому, это не приносило желаемых результатов, и «саратовский про¬ран (свободная часть речного русла. — Авт.)… был до такой степени занесен пес¬ком», что сделался «похожим скорее на пустыню Сахарскую, чем на величайшую реку в Европе»53. Казалось бы, вечный волжский пейзаж менялся под влиянием человеческой деятельности на глазах нескольких поколений54.{nl}Итак, «Саратов раскинулся лицом к Волге, окруженный подковой невысоких гор»55. С близлежащих высот он, несомненно, представлял живописное зрели¬ще. Его улицы имели четкую классическую планировку, основы которой были за¬ложены в первой четверти XIX в.56, что способствовало созданию облика «регу¬лярного» города. Но благоустройство улиц вызывало критику даже у самых боль¬ших патриотов города, признававшихся в любви к «волжской столице». В сере¬дине позапрошлого века только начиналось мощение улиц. В 1858 г. «единствен¬ная благоустроенная улица была Московская… главное, — вся Московская име¬ла мостовую», другие центральные улицы — Сергиевская, Александровская, Не-мецкая, Ильинская — в ту пору были вымощены лишь наполовину. «Остальные площади и улицы… утопали в грязи»57. В том же 1858 г. заезжая знаменитость А. Дюма посетил Саратов: «…Мы прохаживались по чудовищной мостовой, по грязным улицам Саратова — полуденное солнце уже растопило утреннюю жижицу…»58. Еще долго островки благоустройства тонул и в прямо-таки эпическом море саратовской грязи, которая «воспета» десятками авторов. Как следует из воспо¬минаний В. Н. Давыдова, в начале 1870-х гг. «непролазной грязью» Саратов «мог похвастаться и перед другими городами»:{nl}«Осенью его улицы и площади совершенно превращались в реки и болота лип¬кой грязи. Театральная площадь представляла сплошное озеро. Хороших мосто¬вых не было, фонари ночью не горели, улицы никогда не убирались, и дохлые соба¬ки и кошки украшали даже главнейшие улицы. Только в садике, около собора, об¬саженного вокруг молодыми липами, можно было еще быть уверенным, что не потонешь»59.{nl}Давыдову вторит П. А. Стрепетова: «Улицы были немощеные и представляли неудобства в дождливые дни»60. «Мы вязли в грязи»61, — лаконично замечает А.И. Шуберт. «После сильных дождей пыльная перина обращалась в безбрежное море невылазной грязи, в которой тонули телеги, а пешеходы теряли не только калоши, но и сапоги»62, — живописует А. А. Гераклитов. В те же 1870-е гг. многие «малопроезжие улицы» летом были сплошь покрыты травой. «Лебеда и репьи у забора» и в начале XX в. (и в наше время!) — неотъемлемый признак большин¬ства саратовских улиц. Еще в конце XIX в. «мощеные улицы в Саратове… можно было посчитать по пальцам, так как они ограничивались центром города в пре¬делах Ильинской и Никольской улиц — с востока на запад, Московской и Константиновской — с севера на юг»63.{nl}И все-таки в первые десятилетия XX в. в благоустройстве центральных улиц был достигнут явный прогресс. Почти вся центральная часть города была заас¬фальтирована. Очевидцы пишут о «прямых, асфальтированных улицах»64, об «ас¬фальтированном, ровном Саратове»65, о том, что «по своему благоустройству это был лучший город на Волге»66, о «подобранности» города и его «величайших уси¬лиях стать «европейским»67. Художница Муза Егорова вспоминает, что ее семью, переехавшую в 1910 г. из Перми в Саратов, город «поразил своей чистотой и бла¬гоустроенностью»68.{nl}Но никакой асфальт не мог победить всепроницающую саратовскую пыль, без упоминания о которой не обходятся ни одни воспоминания. Кто-то подметил, что «Саратов весной и осенью представляет чернильницу, а летом — пепельницу»69. В 1920-е гг. А.А. Гераклитов писал:{nl}«То, что теперь так досаждает нам в ветреные дни, и в слабой степени не дает понятия о прежнем мучении. При малейшем движении воздуха целые обла¬ка черной мелкой пыли обволакивали весь город. От этой казни египетской не было никакого спасения. Пыль набивалась в нос, глаза, уши; хрустела на зубах во время еды; пока вы пили стакан чаю, на блюдце успевал накопиться осадок грязи. От пыли не спасало ничто: при закрытых наглухо окнах на подоконники на¬носило целые ее сугробы» 70.{nl}Частые ветры поднимали тучи пыли, которые в народе прозвали «саратовским дождем». Саратовская пыль настолько слилась с обликом города, что стала час¬тью его художественного образа. Вот писатель К.А. Федин вместе с В.А. Милашевским рассматривают старую, еще саратовских времен, акварель художника:{nl}« — Пыль, а? — сказал художник, любуясь акварелью. — Правда? Наша пыль на горах, а? Правда?{nl}…А кто из саратовцев, в разгар заволжских суховеев застигнутый где-нибудь на Большой Горной улице порывом раскаленного ветра, — кто не останавливался посреди дороги, зажмурившись, зажав лицо руками и выжидая, когда промчится смерчем устрашающий порыв ветра и даст передохнуть? Казалось, откуда еще взяться пыли, когда продута уже всякая щелка и любая скважинка меж: булыж¬ников мостовой? А ветер набирает и набирает пылищу подолами, шлейфами, во¬лочит ее из подворотен по тротуарам, закручивает в колесо и винтит, винтит колесо по дороге, пока не скатает его в столб, а столб не воздвигнется над улицей, не покатится над крышами и не грянет с небес непроглядным ливнем тьмы…»71. {nl}(Позволим себе небольшое отступление. В конце лета 2001 г. в Саратове про¬ходил международный научный коллоквиум «Европейское Просвещение и циви¬лизация России». Японский академик X. Накагава вспомнил о том, что в молодос¬ти он увлекался рассказами А. П. Чехова, и между прочим заметил: «Но только сей¬час, в Саратове, мне стало ясно, что такое степь и пыль». — АВТ.).{nl}Жаркое пыльное лето, «звенящая» теплая осень «с небом без единого облач¬ка», снежная зима, грязная короткая весна, которая быстро переходит в летнюю жару, — таковы времена года в Саратове. А.А. Гераклитов вспоминал:{nl}«Пыль летом — снега зимой. Надобно сказать, что о расчистке тротуаров от снега никто не заботился. Снег просто приминался ногами прохожих. А так как прохожих в то время было значительно меньше, то утаптывалось не все по¬лотно тротуара (на жаргоне тогдашних саратовцев «бульвар» и даже «бульвар»), а только узенькая тропочка, к концу многоснежной зимы образовывающаяся в глубокую и узкую траншею, по которой приходилось идти гуськом и препираться со встречными, так как никому не хотелось сворачивать в снег и вязнуть в нем»12.{nl}Застройка саратовских улиц не вызывала у авторов мемуаров такого поэти¬ческого энтузиазма, как саратовская пыль. Русские провинциальные города были в основном деревянными. Поэтому внимание современников в первую очередь привлекали каменные строения, количество которых указывало на богатство и зна¬чение города. По мемуарам можно проследить, как каменные здания, бывшие в середине XIX в. только на главных площадях и улицах, постепенно заполнили цен¬тральную часть Саратова. Но его обширные окраины по-прежнему оставались де¬ревянными. Деревянные домики господствовали «на горах», в районах Глебучева и Белоглинского оврагов, вокруг сада Сервье, примыкали к заводам и к железной дороге.{nl}«Прекрасно выстроенные дома» в Саратове засвидетельствовали еще братья Чернецовы в 1838 г.73. П. М. Медведев дает подробное описание городской застройки в 1858 г.: «На театральной площади, довольно большой, увидели гостиный двор, далее лабазы, по другим сторонам площади ветхие заборы, два каменных дома и несколько деревянных», а также «низенькое деревянное здание в виде гри¬ба, с крышею, покрытою зеленоватою плесенью: это был храм Талии и Мельпоме¬ны». На главной улице — Московской — «поражало красотой только здание дво¬рянского собрания». Кроме него было «несколько двухэтажных каменных домов, кое-где невзрачные магазины». «Виды старого, нового соборов и вообще, церк¬вей, сады, зелень, делали и тогдашний Саратов (в особенности издали) красивым городом»74.{nl}«Много каменных зданий» в 1870-е гг. заметил в «красивом городе» В. Н. Давы¬дов. Но А. А. Гераклитов уточняет, что они находились лишь на небольшом пятачке, а преобладали в городе небольшие деревянные «флигельки» в 2-3 окошка, со став¬нями, которые запирались на ночь и в летнюю жару, а между ними — «нескончае¬мые покосившиеся заборы». И скамеечки, приделанные к заборам, были непре¬менной принадлежностью каждого саратовского дома. Таким же морем одноэтаж¬ных деревянных домов, а то и просто «хибарок» предстает Саратов рубежа веков в воспоминаниях В.Н. Золотарева.{nl}В первые десятилетия XX в. город быстро преображался, «обстраивался по-новому». Маленькие деревянные домики вытеснялись, по выражению А. А. Гераклитова, «кирпичными сундуками». С. Р. Миротворцев писал, что внешний облик Саратова накануне революции определяли «пузатые дома», трактиры, кабаки, мно¬гоглавые церкви, мучные лабазы. А. Н. Бакулев упоминал о «солидных каменных зданиях». Многие «каменные» здания были таковыми лишь на вид. Обложенные кирпичом (иногда лишь с фасада), они имели деревянную «начинку». Даже состо¬ятельным саратовцам нравилось жить в таких домах, ибо в них никогда не было сырости75. Приехавшая в 1920-е гг. в саратовскую ссылку из Ленинграда Л. К. Чуковская увидела «опрятные каменные двух- и трехэтажные домики», которые зи¬мой казались приземистыми между буграми снегов: снег вверху, на крышах, суг¬робы внизу, вдоль стен до половины окон»76. Больших доходных домов в Саратове было очень мало. В. Д. Зёрнов вспоминал, что в 1912 г. приехавшие на курсы сель-ские учителя «с удивлением смотрели на единственный в то время в Саратове че¬тырехэтажный дом Пташкиных на Константиновской улице»77.{nl}Притом, что центр Саратова в основном производил неплохое архитектурное впечатление, уникальных построек в городе было мало. В качестве достоприме¬чательностей упоминались старый (Троицкий) собор «с пугачевскими пушками у притвора», «дворянское гнездо» Устиновых рядом со старым собором78, «мно¬гоколонный» новый собор св. Александра Невского постройки В. П. Стасова79, пер¬вая гимназия «с колоннами»80, несколько театральных зданий, «шестиэтажный дом»81 управления РУЖД. Со строительством высокохудожественного архитек¬турного комплекса саратовцы впервые столкнулись только в 1909 г., когда архи¬тектор К.Л. Мюфке начал возводить корпуса Саратовского университета, и по¬явились «роскошные здания на Московской площади»82. В начале XX в. уже бро-сались в глаза некоторые постройки индустриального Саратова — вокзал, заво¬ды, элеватор, паровые мельницы на берегу Волги.{nl}Живые зарисовки зданий старого Саратова оставил в своих беллетризованных воспоминаниях из цикла «Глазами пятилетнего» В. А. Милашевский. В них уме¬ло воскрешается мировосприятие пятилетнего ребенка, соединяясь при этом с зор¬костью и цепкой памятью художника-иллюстратора. Вот сопоставление двух собо¬ров — Старого, постройки конца XVII в., и Нового, стасовского, в стиле классицизма:{nl}«Рядом, против гостиного двора стоит… Он старым собором называется. Новый собор очень красивый. Старый тоже хорош, хотя, конечно, ни столбов, ни мужиков под крышей63, как у нового, у него нет… Но зато нарядный весь. И колокольня, как большая игрушка, с дырками вроде цветов шиповника и окошечками. Через отдушины колокола видны. Весь он узорчатый, как пряник, в бор¬довую краску выкрашен. А столбики все белые. И картинка большая, разноцвет¬ная над дверью! Там и синие, и желтые, и зеленые одежды на людях, они святыми называются. А может он и покрасивей большого белого собора! Папа говорит, что он при «Самозванце» построен! При «Самозванце». Ну и попятно, что он такой, точно звенит весь!»84{nl}Кажется, ничего особенного не было в здании аптеки на Московской, но благо¬даря детским воспоминаниям художника стала она явлением культуры:{nl}«…Груша меня за руку держит. Лестница с двух сторон горкой устроена. И с того боку можно подойти к двери. По ту и другую сторону два окна боль¬шие. А посередине окон шары с какой-то цветной водой. В одном шаре зеленая, в другом — малиновая. Пройдет много-много времени, и я изображу эти шары в иллюстрации к «Мадам Бовари» в окнах аптеки Омэ. Сам Флобер описал эти шары. А ведь я, рисуя аптеку Омэ, помнил и Грушу, и эти шары, и эту лестницу»85.{nl}В 1971 г. В. А. Милашевский, посылая К. А. Федину книжку А. С. Пушкина «Сказ¬ка о попе и о работнике его Балде» с собственными иллюстрациями, написал ря¬дом с рисунком: «Чуть ниже попова дома проходит Большая Горная»86. На склоне Соколовой горы, где в таком же уютном домике прошло его детство, «поселил» художник пушкинского попа. Деревянный дом с мезонином на пригорке в окруже¬нии цветущей сирени; красно-белая церковь и колокольня «как большая игруш¬ка», деревянные домишки, сбегающие по крутой горе к Волге, и река, разлившая¬ся по весне как море: другого берега не видно, — воспоминания саратовского дет¬ства вдохновляли художника всю жизнь.{nl}Внешний вид Саратова сильно изменился в конце XIX – начале XX в. Черты ре¬гулярного европейского города все более явно проступали в его облике. Ожив¬ленные прямые улицы, на которых дома подчас составляли единую ленту фаса¬дов, солидные общественные и торговые здания, купола, колокольни и башни цер¬квей различных вероисповеданий, густая сеть трамвайных линий — такую картину являли собой лучшие кварталы Саратова. А на городских окраинах еще прогляды¬вал позавчерашний город, почти не изменившийся с дореформенных времен, когда Саратов «представлял совершенную деревню с немощеными, утопающими в грязи улицами, с невзрачными, преимущественно деревянными постройками»87.{nl}Река придавала Саратову особые черты волжского города. Волга была не только важной частью городского пейзажа и главной транспортной артерией, она во мно¬гом определяла ритм городской жизни. До появления железной дороги деловая жизнь в городе с прекращением навигации замирала. А театральный сезон, на¬оборот, по-настоящему начинался лишь с налаживанием зимнего санного пути: «местные жители говорили, что пока Волга не застынет, сборов не бывает, а с но¬ября уже появится настоящая публика»88. (Видимо, речь идет о помещиках, съез¬жавшихся зимой в город.) О значении Волги в жизни саратовцев с особым чув¬ство

Просмотров: