Кумаков А.В. Астафьевы, Романовы, Михеевы//Восстановление родства. Материалы первого съезда потомков хвалынцев 22-23 августа 2019 г. Саратов. 2020. С. 126-132.
В документах XVIII века о заселении Хвалынского уезда, опубликованных в сборниках СУАК, есть упоминание о мордовских мурзах Астафьевых. Вполне возможно предположить, что род именно этих Астафьевых продолжался в городе несколько поколений. Так или иначе, но Сергей Куприянович Астафьев в конце XIX века строит на южной окраине Хвалынска кирпичное производство. Строить из кирпича в те времена могли позволить себе немногие. Поэтому кирпичные заводы были в губернии, кроме Саратова только в Аткарске и Царицыне. Тогда кирпич чаще всего использовался для наружной обкладки деревянных домов. В 1906 такой дом на улице Купеческой под номером 200 строит себе один из сыновей Сергея Куприяновича – Василий. Неподалеку уже под номером 221 строит себе дом и другой его сын – Егор. Кирпичные сараи, которые стояли на берегу Волги, находились неподалеку от дома Василия Сергеевича. Его дочь Алевтина помнит, как работники собирались у них во дворе на обеденный перерыв. Простые взаимоотношения работодателя с сотрудниками спасли ему жизнь в 1930-е годы, когда в стране происходила плановая ликвидация бывших эксплуататоров. В семье хранится письмо, подписанное несколькими рабочими мастерских, которые объясняют власти, что Василий Сергеевич для сотрудников не был «буржуем» и угнетателем.
Женой Василия Сергеевича стала Елена Алексеевна Романова. Её семья была из соседнего Вольска, где у Романовых был собственный дом. Кем был глава семейства – Алексей установить, пока не удалось. Но сохранилась фотография его супруги – Полины Антоновны, которая демонстрирует, что семья Романовых так же, как и Астафьевых, была не из бедных. Об этом говорит и тот факт, что Полина Антоновна могла позволить себе паломничество в Иерусалим по святым местам. Сувениры, которые она привезла из Палестины (морские раковины), долго хранились в семье её дочери Елены в Хвалынске.
В просторном доме Василия Сергеевича был виден достаток: резная мебель, картины, книги, посуда. На фотографиях у Елены Алексеевны красивые платья и ювелирные украшения. Всё это говорило о том, что дела у хозяина шли неплохо.
Из кирпича производства Василия Сергеевича Астафьева были построен Крестовоздвиженский храм в Хвалынске. Также кирпич с его клеймом нашли в кладке печи деревянной церкви во имя рождества богородицы в селе Никольское Николаевского уезда. О других строениях автору неизвестно, но, по словам его дочери, кирпичи с клеймом «В.С. Астафьев» зачастую грузились на баржи в другие города и сёла.
В Хвалынске промышленных предприятий было не так уж много. Хозяин кирпичных мастерских принадлежал к местной элите. Предприниматели такого уровня, как правило, участвовали в городском самоуправлении. И мы знаем, что сорокалетний Василий Сергеевич Астафьев состоял гласным городской думы. Надо полагать, что в городе он был известен, в том числе и интеллигентных семьях Хвалынска, в чём мы и убедимся далее..
Мировая война вызвала кризис в строительной отрасли России, и в 1916 году производство было остановлено. Приход советской власти означал окончание предпринимательской деятельности 42-х летнего Василия Сергеевича. Мастерские он передал новым хозяевам города. В результате из простоявших полвека печей больше не вышел ни один кирпич. По словам дочери в этой трагедии была и положительная сторона: национализация банков – кредиторов предприятия после прихода большевиков освободила бывшего «буржуя» от выплаты кредита, висевшего на производстве. Василию Сергеевичу пришлось поступить на работу на кирпичный и меломольный завод совнархоза, что позволило ему в дальнейшем сводить концы с концами.
Вскоре, как и по всей России в Хвалынске начали проводить уплотнение домов и квартир состоятельных людей. Астафьевым пришлось отделить в пользу трудящихся половину дома, и в большом зале, который мы можем увидеть на фотографии, вскоре появилась перегородка. В 1918 году в доме проходили обыски. Василия Сергеевича арестовывали с целью вымогания денег, выпускали и вновь угрожали арестами. И так продолжалось долгое время. В 1930 году коллективное письмо его бывших работников помогло фактически раздавленному капиталисту пережить все чистки, проходившие в стране, и спокойно умереть в своём доме коллективное письмо в 1942 году 68 лет отроду.
В семье Василия Сергеевича Астафьева росла единственная дочь – Алевтина (супруга Елена Алексеевна умерла рано). Отец заботился об её образовании и следил за кругом её общения.
Совсем юной девушкой она пережила роман с Александром Трофимовым – двоюродным братом К.С. Петрова-Водкина. Того самого, который в 1912 году позировал живописцу в качестве наездника для знаменитого «Купания красного коня». Но отношения не сложились, возможно, потому, что Александр весной 1918 года был мобилизован в Красную Армию. Возможно, и просто потому, что Алевтина была из буржуазной семьи, а Шура был сиротой, которому кое-что перепадало от уже знаменитого брата. Кстати, Кузьма Сергеевич журил брата за подарки девушке и впрямую писал ему, что рановато ему думать о семье (Александру было 19, а Алевтине 17 лет).
Благодаря отцу, который был ровесником и товарищем хвалынскому художнику И.А. Елатонцеву, среди знакомых Алевтины Васильевны оказался и известный по всей России живописец И.С. Горюшкин-Сорокопудов. Жена Ивана Силыча была родом Хвалынска, а с Елатонцевым они подружились во время занятий живописью в Астрахани у общего преподавателя П.А. Власова. Дача Елатонцевых находилась неподалеку от дома Астафьевых, здесь Горюшкин-Сорокопудов познакомил юную Алевтину с азами живописи. Этюды, сделанные под его руководством, сохранились в семье до наших дней.
В 1920 в Хвалынск на место переведённых в Архангельск проверенных из местного партактива коммунистов присылают команду москвичей. Среди них был и Павел Григорьевич Михеев, который сначала возглавил партийный суд. Затем он становится руководителем уездного профсоюзного комитета. В первый год работы этот москвич попадает в переделку. В марте 1921 года мятежный отряд Попова арестовывает его в числе других советских работников. Около ста советских работников собирают в большом помещении, отобрав на всякий случай одежду и обувь. Павлу Григорьевичу повезло, и после ночи, проведённой взаперти с коллегами, он благополучно выскользнул вместе с С.М. Симоновым из оставленного без охраны здания. На их глазах отряд (или банда в терминологии советского времени) покидал Хвалынск. Спрятавшись в пустующей лавке в нижнем белье и босиком, они вместе с Симоновым ждали в мартовский морозец приближения красных отрядов.
На посту профсоюзного лидера Павел Григорьевич проводит превращение старообрядческих монастырей в окрестностях Хвалынска в санатории Черемшаны – 1,2 и 3. На территории монастырей находились дачи столичных старообрядцев, которые приезжали сюда доживать в покое остаток дней. Благодаря усилиям Михеева склоны тихих ущелий покрыли многочисленные дачи-корпуса, в которых за советское время смогли отдохнуть многие тысячи жителей нашей страны.
Вместе с Павлом Григорьевичем из Москвы приезжает его сын – Иван. Революцию он вместе с отцом пережил в столице, о чём он успел рассказать своему внуку. У семнадцатилетнего юноши в памяти осталась не столько стрельба на улицах города, сколько выступления на площадях революционных поэтов, в частности, Маяковского. У Ивана Павловича вскоре после приезда в Хвалынск начинается роман с Алевтиной Астафьевой. Отношения их развиваются и вскоре приводят к заключению брака. А в феврале 1925 года у них рождается дочь Лидия – мать автора этих строк.