Варлаам (до пострижения Василий Саввич)Левин, расстриженный монах, происходил из пензенских детей боярских, детство провел в доме отца в сельце Левине-Чирчиме Пензенско¬го уезда и научился только грамоте у сельского дьячка. В 1701 г. он был написан в драгунскую службу. В 1709 году произведён в поручики гренадёрского полка и в 1711 году в капитаны. Участник Прутского похода 1711 года. Заболев падучей болезнью, Л. стал ду-мать о пострижении. Не получая «абшита», Л. долго скитался за полками, проживал то в Не¬жине, то в Харькове, пока в 1719 г. не был уволен в отставку после освидетельствования его в С.-Петербурге врачами, причем он был ими «жжен в левую руку». Л. был человек религиоз¬ный, но под влиянием приверженного к раско¬лу сельского священника религиозность Л. вы¬лилась в форму тяготения к дониконовской цер¬ковности: он не выносил троеперстия, четвероконечного креста и чтения молитвы Иисусовой с обращением «Боже наш» вместо «Сыне Божий»; иконы нового письма он называл «идолами»; на службе он должен был иметь молитвенное об¬щение с никонианами, и, скрепя сердце, он «при¬чащался только под видом для прочего народа». Невежественный и суеверный Л. был одержим тяжелым психозом: с ним от времени до време¬ни случались эпилептические припадки, он ча¬сто «в забвении» бывал, страдал от «припадав¬шей ему меланхолии», непроизвольно снимал с себя то обувь, то одежду, падал с постели и по два часа лежал без памяти; «на небеси» ему пред¬ставлялись «знамения» и «явления зело дивныя и несказанныя». Сам Петр I признавал, что «сей плут глупый временем мешается и завиряется». Тяжелое время Петровских войн и реформ не могло действовать благотворно на нравственно неуравновешенного Л. Страшное напряжение всех сил государства тяжко било по отдельным лицам, изнывавшим в лямке изнурительной службы или непосильного податного тягла. Бес¬пощадная и нередко бестактная и ненужная лом¬ка стародавних, дорогих для большинства усто¬ев жизни смущала совесть и туманила головы наиболее чутких и по-старинному религиозных людей: им казалось, что Петр, вводивший «эллин¬ские, латинские и прочие языческие законы», к тому же «постригший Царицу» и «запытавший в хомуте собственного» богоискательного «сына», не «прямой Царь, а антихрист». Л. всюду слышал такие речи и в своей военной среде, и от мона¬хов, и от священников, да не от каких-нибудь, а от самого духовного отца кн. Меншикова Никифора Лебедки, и от честного старца Невского монастыря Сергия, до пострижения кн. Прозо¬ровского. «И мы так признаваем», говорили они Л. в ответ на его «злые слова» о Петре; только один «поп» слабо возражал: «полно де, грешишь ли?», но и этот «причаститься ему не возбранил». Сам митрополит Стефан Яворский, с которым Л. познакомился в Нежине, не мог, конечно, го¬ворить ему ничего подобного, но чем-то дал Л. повод смотреть на него, как на сторонника мне¬ния о Петре, как антихристе. Личные наблюде¬ния Л. все более и более убеждали его в наступ¬лении антихристова царства; в Невском монас¬тыре он с ужасом убедился, что там «монахи мясо едят», про Соловецкий монастырь ему нагово¬рили, что «монастырь весь разбежался по лесам и пустыням, а остались только монахи моты»; он считал себя погибшим, простодушно веря бол¬товне о том, что «ныне привезли на трех кораб¬лях знаки, чем людей клеймить», т.е. знамени¬тые антихристовы печати. Убедившись, что «нынче последнее время», а Царь — антихрист, Л. это «долго только в мыслях своих содержал и явно не смел говорить». Но мало-помалу в его душе возникло желание «явно называть Госуда¬ря антихристом» и пострадать за это. «Пойду на муку и замучусь», стал думать Л., и ему казалось, что такую муку надо «ставить за дар от Царя Не¬бесного». Под влиянием этой мысли у Л. явилось желание привлечь к своему исповедничеству воз¬можно большее число близких и уважаемых им людей, чтобы и они «были с ним в царствии не¬бесном». В таком настроении, не воспользовав¬шись рекомендательным письмом Стефана Явор¬ского для пострижения в Соловках, Л. летом 1721 г оставил С.-Петербург и поселился в отцовской Пензенской деревне. 6 декабря 1721 г. он, при¬частившись в церкви Коновати, с клироса начал кричать прихожанам, что «преставление света скоро будет», что Государь «их будет пятнать, и станут они в него веровать». За отсутствием до¬носчиков это «Государево дело» не дошло до све¬дения властей. Л. удалился в Жадовскую пустынь, а оттуда в Предтечев монастырь Пензенского уез¬да, где он 27 февраля 1722 г. принял пострижение с именем Варлаама. После бывшего с ним сильно¬го припадка падучей, В. 19 марта пришел в Пензу на базарную площадь, влез на крышу лавки и об¬ратился к народу с бессвязным воззванием, кото¬рого смысл заключался в том, что Петр антихрист и будет «весь народ пятнать». В. благополучно ушел в свой монастырь, но по доносу некоего Каменщикова он был взят из монастыря и 17 апреля привезен в Москву для розыска. 18 апреля он был «обнажен монашества» и после того был несколь¬ко раз пытан и в Тайной канцелярии и на Гене¬ральном дворе в присутствии сенаторов на дыбе и на «спицах». Во время розыска Л. то клялся, то рвал свое «письменное покаяние». Он оговорил многих лиц, в том числе и митрополита Стефа¬на. Было ясно, что Л. совершил преступление «от простоты своей и от болезни», но Сенат 25 июля 1722 г. приговорил его, как «не токмо злого про¬рицателя Его Императорского Величества Высокия персоны и злодея к народу, но и богохульни¬ка и иконоборца», «казнить отсечением головы» с предварительным урезанием языка. Казнь была совершена в Москве на Болоте 26 июля 1722 г. Го¬лова Л. в специально для нее «сочиненном от архиатера Блументроста спирте» была отвезена в Пензу и выставлена на базарной площади вместе с головами его сообщников. Обезглавлены были ещё два попа иегумен и старец Иона. «За многое злодей¬ство» Левина «место, где он гнездился», тоесть Предтечев монастырь, было «опустошено всеконечно», и монастырь был закрыт. Постановлением святого Синода монастырь был распущен, все его постройки уничтожены, а монахи с утварью переведены в Пензенский Спасско-Преображенский монастырь. Д.Л. Мордовцев сделал Левина героем своей исторической повести «Идеалис¬ты и реалисты», которую он закончил словами: «На шпице голова Левина… И здесь она обраще¬на на восток, туда, где… эх, идеалисты!»{nl}{nl}Чтобы сломить сие козни Монарх свершал ужасные публичные казни – политических и других “злодеев государственных””. Так