После губернатора П. У. Белякова саратовским губернатором был назначен Алексей Давыдович Панчулидзев. Он прежде был вице-губернатором. Тогда вице-губернаторы председательствовали в казённых палатах. До вице-губернаторства А. Д. Панчулидзев состоял советником солевозной комиссии, впоследствии пере-именованной в управление Элтонского соляного озера, как передавали предки мои и как видно из преданий о Саратовской губернии.{nl}В то время центр Саратова был там, где старый Троицкий собор. Вместе с собором всех церквей было только восемь; а именно, после собора: 1) Преображе-ние Господне, на горах, за Глебучевым буераком, почти на берегу р. Волги. При этой церкви помещался мужской монастырь до сооружения ныне существующего Спасо-Преображенского монастыря в 5 верстах от Саратова к северо-западу, по Московскому тракту. 2) Казанской Божией Матери, тоже на берегу Волги; тут ежегодно производится до настоящего времени в мае месяце ярмарка с продажей фаянсовой и хрустальной посуды, а равно и глиняной и прочих товаров, как-то: холстов, полотна, ниток, мыла, разных пряностей. Товары сплавляются по Волге из верховых губерний на судах (дощаниках) разными промышленниками; ярмарка продолжается почти целый месяц. 3) Рождества Богородицы, она же Никольская; здесь Пеший базар, корпус лавок, принадлежащих этой церкви, «вблизи гостиный двор, где производится другая ярмарка — с 22 октября до 22 ноября, называемая Введенскою. 4) Вознесения Господня, она же Михаило-Архангельская, старая церковь; она впоследствии обращена в единоверческую, а вместо неё вновь со-оружена иждивением почётного гражданина г. Саратова X. И. Образцова в 1835 году. Возле этой церкви ныне существует летом распродажа горянского товара, а зимой – привозимой из Астраханской губернии рыбы; в прежние же годы был здесь базар и продавались все припасы. 5) Воздвижения Креста Господня, прежде приходская, а ныне – церковь женского монастыря. 6) Введенская, она же и По-кров Божией Матери. Эти церкви расположены почти все рядом и отстоят одна от другой не далее как 50—200 сажен. Рассказывали старожилы, что в те времена бо-гатые купцы, соперничая один пред другим, старались сооружать на собственное своё иждивение храмы Божий или возле своих домов, или неподалёку от них, где было удобно, чтобы с своей семьёй и со всеми служащими быть при божественной литургии в своей церкви, а не другим кем сооружённой. Этот отголосок ста-рожилов заслуживает вероятия, потому что в этих местах не было и теперь нет ни одного дома, который бы принадлежал помещику или чиновнику, а все купече-ские, большого размера, каменные, двух-трёхэтажные; вблизи почти каждого большого дома и расположена церковь. Только одна, 7) Нерукотворенного образа Господа Иисуса Христа – стоит в отдалённости сих церквей, она впоследствии времени была перестроена иждивением бывшего губернского прокурора и поме-щика г. Максимова, который возле этой церкви имел свой дом (теперь принадле-жит купцу Шортану).{nl}Все эти церкви существовали до назначения Саратова губернским городом. Дом губернатора Панчулидзева был тот самый, который теперь принадлежит гу-бернской муж. гимназии .{nl}Корпусом присутственных мест, архиерейским домом и бывшим купца Ма-леевского на Московской улице, оканчивались лучшие постройки домов. Улицы были расположены весьма неправильно. Переулки не более 5-6 сажен ширины и теперь можно видеть, начиная от Валовой улипы, где Пеший базар, до старой 2-й части. Постройки возводились по произволу каждого домохозяина так, как для не-го было удобнее, без препятствий с чьей-либо стороны. Далее к югу и северу, по площадям Соборной и Театральной, были каменные и деревянные дома, довольно обширны; но их окружали разные избушки и лачужки, выстроенные без соблюде-ния правильности улиц и фасадов. Многие дома не были обнесены заборами, стояли среди улиц или переулков; избёнки были огорожены или просто жердями или плетнями, которыми хозяева отделяли свой двор от соседа. Также постройки возводились в старые годы от корпуса присутственных мест, от домов архиерей-ского и Малеевского до ныне существующего тюремного замка и до церкви Ильи Пророка, где прежде было кладбище .{nl}После частых и больших пожаров, бывших в Саратове, в особенности после пожаров 1811 года, в которые погибло много домов и разных зданий, многие жи-тели из центра Саратова стали выселяться; а преимущественно помещики, чинов-ники, мещане, лица разных ведомств, а также иностранцы, прибывшие в Саратов из разных колоний Саратовской губернии и других мест по торговым делам и ре-мёслам. Сими последними преимущественно заселялась улица Немецкая, где те-перь церкви католическая и лютеранская; тут же помещался дом управления сара-товскими колонистами. Самые отдалённые от города постройки были – дома гу-бернатора Панчулидзева (ныне Мариинский институт) и гг. Панкратовых, где ныне летний сад Сервье.{nl}С этого времени по умножении народонаселения и по большой потребности мест для построек Саратов стал уже планироваться правильными квадратными улицами и переулками. План на Саратов высочайше утверждён Государем Импе-ратором Александром I в 1812 году. Согласно этому плану стали следить за вы-равниванием улиц, за правильностью построек, домов и надворных служб; на ста-рые и вновь отводимые места стали выдавать владельцам акты, планы и фасады. Многие из жителей не имели у себя долгое время таких актов на свои дома и усадьбы. Следы неправильно расположенных улиц и построек домов прошедшего времени видны и теперь. Укажу, напр., на площадь Горянскую, возле церкви Воз-несения Господня на Московской улице. От этой площади улица идёт вниз к Волге неправильной извилиной; а отсюда вверх к Московской заставе протянута до-вольно правильной линией версты на полторы. Есть ещё и теперь остатки непра-вильных построек того времени, а именно: на Царицынской улице дом бывший г. Кревозельцева, где существовал телеграф; деревянный архиерейский; ремесленной управы и г. Шенияна, где была аптека; на Армянской, дом бывший протоиерея Вязовского, и о. Батавина, довольно ценные; они стоят среди дворов косвенно, тогда как прежде, до высочайше утверждённого плана, они выходили фасадом на улицы.{nl}Окружённый довольно высокими горами Саратов расселился на обширной, образуемой этими горами кругообразной площади, при мыкающей к самому бере-гу реки Волги; год от года город более и более расселяется на упомянутой площа-ди и дошёл теперь своими постройками до гор и даже самые горы стал заселять. Где теперь казармы саратовского батальона и дача Шехтеля, в моё время была го-лая степь. Я в детстве с товарищами своими ходил на эту степь вылавливать из нор водой сусликов, а женщины рыли здесь солодские корни для продажи; тут также паслись бараны, предназначенные на убой. Из окрестных Саратову гор на Соколовой совершенно нет водяных источников, и не бывает никакой поросли, даже в весеннее время нет подножного корма. Вид этой горы жёлто-глинистый.{nl}Напротив, на Лысой горе изобильно произрастает лес, принадлежащий городу, и, как говорят старожилы, лес тут был строевой; но с довольно продолжительного времени он истреблялся жителями на разные постройки и на отопку домов. На этой горе много дикого камня булыжника (есть и каменоломня), употребляемого при постройке домов и казённых зданий и на мостовые. Гора Лопатина изобилует хорошим песком, употребляемым жителями при постройке домов, на домашние надобности и при сооружении казённых и общественных зданий.{nl}Все эти горы имеют скаты внутрь Саратова, а Лысая гора разделяется на не-сколько уступов. Между уступами её образовались довольно обширные площади, изобильные родниковой и ключевой водой и лучшей чернозёмной землёй. Эти места первоводворяемые жители Саратова разобрали, расчистили, развели на них фруктовые сады, устроили домики, открыли родники, поделали пруды, бассейны и чигири. Теперь сады (из яблонь и груш) в цветущем положении и владельцам приносят хорошие доходы, в особенности в урожайные годы. Так как Саратов стал распространяться в постройках с 1800-х годов, то все состоятельные лица за-хватывали по своему произволу дворовые лучшие места, а по утверждении плана принимали места от архитекторов и думы, по желанию, почти по целым кварталам и огораживали их как могли; впоследствии времени они эти дворовые места разделяли на несколько усадеб и продавали их другим. Есть и теперь таких много домов, которые имеют обширные дворовые места, с садами на них и без садов.{nl}Во время губернаторства Алексея Давыдовича в Саратове существовали следующие главные и почётные дворянские фамилии и дома: Столыпина, Бедня-кова, Теплякова, Бахметева, Железнова, Кропотова, Гладкова, Чемесова, Юшкова, Куткина, Казаринова, Максимова, Чекмарёвых, Ивановых, Еремеева, Харина, Уг-рюмова и другие.{nl}Гладков имел собственный свой домашний каменный театр, ещё первый в Саратове, где теперь построен дом Унковским (дом Александровского училища) на Дворянской улице, близ присутственных мест. У г. Чемесова были собственные певчие, преимущественно из женского пола, которые пели в церквах на клиросах во время совершения божественных литургий — в праздничные дни. Из первенст-вующих купцов были: Устинов, впоследствии потомственный дворянин и владелец в Саратовской губ. больших имений, Образцов, Катенёв, Попов, Виноградов, Канин, Громов, Гладков, Ладонкин, Шатов, Туляков, Кабанов, Меркулов, Жеребин, Арсков, Мещанинов, Ситников и другие. Все эти первенствующие фа-милии, как потомственных дворян, так и купцов, имели большое влияние в Сара-тове во всём и на всех. Многие из упомянутых фамилий и в настоящее время су-ществуют в Саратове.{nl}При г. Панчулидзеве сооружены вновь церкви: на Верхнем базаре по Мос-ковской улице, Сретения Господня, она же Петропавловская; Ильи пророка, где прежде было кладбище, к приходу которой был причислен дом г. Панчулидзева, и, наконец. Александровский собор. Собор сооружался очень долго. Капитал на него составлялся с 1812 года в память счастливого окончания французской войны и саратовского ополчения; на карнизе его видны бюсты ратников (собор этот имеет два этажа; нижний углублён в землю). Работы наружные почти были уже окон-чены, оставалась только внутренняя отделка; но 24 апреля 1824 года в 8 часов ут-ра, когда все рабочие вышли на двор к завтраку и сидели в отдалении от собора, купол его упал; рабочие были оглушены внезапным шумом и треском, но никто из них не был убит. Падение произошло оттого, что стены не могли выдержать купо-ла, который был возведён каменный. Бывший тогда помощником губернского ар-хитектора Петров оспаривал заведовавшего постройкой губернского архитектора Суранова и говорил, что купол должен упасть, что тяжесть его стены не выдержат; но на это не было обращено внимания. После этого вскоре Петров заступил место Суранова. После падения купола постройка продолжалась ещё года три, и купол возведён деревянный, поддерживаемый изнутри церкви четырьмя большими колоннами. Половина площади, на которой стоит собор, огорожена была ре-шетником в два ряда, пропущенным сквозь столбики; внутри этой загороди были рассажены липки в два ряда. В таком положении долго находился городской бульвар. На него уже обратили внимание бывшие губернатор Фадеев и городской голова. При устройстве этого бульвара кем-то была написана маленькая сатира на голову Масленникова, в которой говорилось, что-де голова Масленников {nl}Любит разводить садочки,{nl}Разные кусточки и цветочки;{nl}Где прежде ходила коза,{nl}Там теперь гуляют господа.{nl}Корпус присутственных мест, должно полагать, был построен в самые пер-вые годы губернаторства Панчулидзева. При нём же, Панчулидзеве, открыта гу-бернская гимназия, для которой г. Панчулидзев уступил свой дом, как существо-вавший уже в центре города, с понижением цены.{nl}При Панчулидзеве же возведены постройки Александровской больницы и умалишённого дома. Устроено было всё нужное для этих заведений и при них от-крыта аптека под ведением приказа общественного призрения и, вместе с тем, ра-бочий дом; в него отдавали людей за малые преступления по суду, а также поме-щики отдавали своих крепостных людей для исправления.{nl}При распланировании города и по Высочайшем утверждении плана он был разделён на четыре части, которые и построены были: 1-я на Ильинской улице лицом на бывшую дровяную и сенную площадь, где теперь церковь св. Митрофа-ния; 2-я на Сергиевской улице; 3-я на Введенской и 4-я на горах, близ Соколовой горы; так они и теперь существуют, кроме 2-й части, которая в недавнем времени перенесена на площадь при бульваре.{nl}При Панчулидзеве же построен гостиный двор, большое двухэтажное зда-ние, с большим числом в обоих этажах лавок, близ старого Троицкого собора. До устройства его купцы производили торговлю всеми панскими, галантерейными, москательными товарами в своих домах и наёмных у прочих купцов, в этом же месте по Московской улице. Панчулидзев заботился об устройстве Саратова и принимал меры к правильной постройке домов, ворот, заборов и к содержанию в нём чистоты и опрятности; но всё-таки Саратов в то время был самый грязный го-род, судя по неопрятности домов, нечистоте площадей и улиц, которые к тому же зарастали травою. В 1822 и 1823 гг. Были от думы на градский счёт наняты плуга-ри на волах, которые в главных улицах пропахивали землю, отступя от домов ар-шина на два, с обеих сторон дороги. Домовладельцы обязаны были вспаханную землю скидывать на средину улицы. Таким образом, средина её делалась возвы-шенною, а по обе стороны были скаты. Потом возле домов и заборов, отступя на два аршина, вырывали канавы шириною и глубиною четверти на три, выкладывали их досками, а сверху на устроенные перекладины клали доски, что называла ли тротуарами. Домохозяева обязаны были это исполнять на собственный счёт около своих домов. Отступя несколько от канавы, вбивались небольшие столбики, чрез них пропускались в два ряда решетины; у одних были окрашены просто сажей или жёлтой краской, а состоятельные люди красили форменной краской в три полоски: оранжевой, чёрной и белой на масле. За исполнением сего домохозяевами строго наблюдала полиция, в особенности по главным улицам. Такое устройство тротуаров существовало лет 10 или 12 (теперь их и признаков нет). Надо заметить, что при наступлении осени и весны от сильных дождей и от таяния снега по этим насыпным землёю улицам (как их называли тогда) не было проезду на лошадях, колёса вязли в грязи по ступицы, так что пара лошадей не могла везти самого лёг-кого экипажа с одним седоком; а пешеходы, оставляя в грязи сапоги, приходили домой босые. Да и тротуары оказывались для пешеходов опасными, потому что не все домохозяева были в состоянии устраивать их просто и хорошо, а строили на скорую руку из дрянного леса. Случалось, что внутри канавы перекладинки под-гниют; пешеход ступит на доску, она провалится; он падает в канаву и оттуда вы-лезает весь в грязи, с ушибленной ногой или рукой, полежа на месте от испуга не-сколько минут. Этому несчастью я и сам несколько раз подвергался. И всё это кончалось только тем, что хозяину дома приходилось выслушивать ругань от упавшего пешехода, а более ничего. Так как канавы никогда домовладельцами не прочищались, то от накопившейся в них грязи, дохлых кошек, котят, кур и цыплят по улицам была вонь нестерпимая, в особенности летом во время жары.{nl}В те времена в Саратове были чрезвычайно частые пожары и сгорало по не-скольку домов. Не проходило ни одного лета, чтобы не выгорело 50 или 100 до-мов в разное время, потому что тогда не были в должном устройстве пожарные инструменты и совершенно не имелась внутри города вода, которая всегда приво-зилась с Волги, и иногда от места пожара версты за две и более. Сколько нужно было привозить бочек с водою, чтобы залить распространявшийся пожар! В осо-бенности сильны были пожары в ту страдную пору, когда всё живущее в Саратове простонародие выезжало из города в поля для работы, помещики — в свои име-ния, а купцы – в сады. Дома оставались без рабочих людей и без лошадей; не вы-езжали из города только люди торгового класса, ремесленники и служащее чи-новничество; а они были все безлошадники; мало было и полицейских служителей. Эти пожары обратили на себя особенное внимание губернского начальства и всего общества. Их относили к умышленным. Так как в то время нижние чины батальона и кантонисты бывших саратовских, а впоследствии Вольских батальонов размещались по квартирам у домовладельцев по одному и по два человека, то всю вину этих несчастий относили к ним; но были ли они на самом деле виноваты – сведений об этом теперь трудно получить. Вследствие частых пожаров было при-ступлено к устройству в лучшем виде пожарных инструментов и команды, на что было испрошено разрешение, составлена смета на счёт городских доходов. Опе-рация устройства всего этого была возложена на бывшего полицеймейстера В. К. Ищейкина, бойкого и сметливого человека, весьма долго бывшего полицеймей-стером. Ищейкин исполнил это поручение с должным успехом. Пожарные инст-рументы были приобретены; лошади сформированы хорошего качества, лошадей по 20 в каждую часть, по мастям; в 1-ю серые, во 2-ю вороные, в 3-ю — гнедые и в 4-ю — рыжие.С тех пор по устройству саратовская пожарная команда и инстру-менты соперничали с московской, как отзывалось начальство при инспекторских смотрах её. В этом виде она и теперь существует, без изменения масти лошадей по частям. Саратовцы обязаны устройством её г. Ищейкину. Только тогда пожарная команда состояла из вольнонаёмных и дворовых людей, которых помещики отда-вали для исправления за дурное поведение с платою в месяц по 10 р. асс. Впо-следствии уже она составлена была из военных нижних чинов. Конечно, и при лучшем устройстве пожарной команды пожары существовали и теперь существу-ют, но хорошее устройство команды ведёт к скорому утушению загоревшегося и к недопущению распространения огня на соседние дома. На наших глазах на место сгоревших домов и надворных строений стали вновь возводиться постройки го-раздо лучшие и ценные; поэтому Саратов год от года приходит к лучшему и пра-вильному устройству, и теперь это – совершенно благоустроенный город.{nl}Кто видел Саратов назад тому 40 лет и взглянет теперь, подивится быстрому его расширению в постройках и изумится развитию в нём коммерческих и ремес-ленных, промышленных и трактирных заведений. Где стояли простые мазанки или лачужки, теперь двух-трёхэтажные дома, красиво построенные. Тогда мало было булочных с французскими хлебами и кондитеров, а теперь найдете их на каждом переулке. Большой недостаток был в сапожниках и портных, а теперь в каждой улице и переулке найдёте по три и более вывесок этих мастеров. Не было тогда галантерейных и москательных лавок, кроме трех-четырёх, а теперь встретите, сверх богатых магазинов, на каждом углу улицы мелочные лавки и лавчонки. Тогда было жителей в Саратове не более 25 т., а теперь свыше 85 тыс. чел. обоего пола. Построены почтовые станционные дома в 1820-х годах и проведены почтовые дороги по трактам: московскому, воронежскому, симбирскому и астра-ханскому; поставлены верстовые столбы, имевшие прежде расстояние друг от друга 700 саж., а впоследствии 500 саж. Потом эти почтовые дороги устраиваемы и обрабатываемы были в 1820-х годах. Разделяли их на три полотна земляными валами. Из двух крайних дорог одна назначалась для проезжающих обозов, другая для проходящих гуртов скота, а средняя – для проезда почт и экипажей пассажи-ров; на валах, где предоставлялась возможность, рассаживали деревца. Все тракты были разделены на участки; к каждому участку приписаны были для исполнения натуральных работ крестьяне разных селений и всех ведомств, другим доставались эти участки от жительства вёрст за 80 и более. Работы производились по на-ступлению весны, в междупарье, и осенью по уборке хлеба, мужским и женским полом. По окончании устройства дорог были поставлены указательные или пира-мидальные столбы на расстоянии один от другого на 100 саж., форменно окра-шенные, как и верстовые столбы и участковые, вышиною аршина в два, с надпи-сью, к какому селению принадлежит участок. Следы этих работ и теперь ещё вид-ны; но с давних лет их бросили, не исправляют, и они пришла в совершенный упадок, так что редко увидите пирамидальный столб, нет и многих верстовых. Все саратовпы уважали и любили до высокой степени Алексея Давыдовича Панчулид-зева и его супругу Екатерину Петровну.{nl}Он имел характер тихий, кроткий: всех принимал благосклонно, от поселя-нина до приказного; высших лип с деликатностью и утончённостью выслушивал просьбы кротко, с каким-то особенным радушием, без всякого строгого и презри-тельного взгляда. На него каждый смотрел с любовью, как на отца.{nl}Если кто приносил ему жалобу на чиновников, то он даже выписывал по-следних из уездных городов, требовал противу жалобы объяснения лично. Когда чиновник оправдывался увёртливыми изворотами, то он это замечал и доказывал несправедливость его оправдания. А. Д. имел поговорку: «турусы на колёсах» и всегда говорил: «Вы-с врёте, говорите мне правду, а не турусы на колёсах». Чи-новник, видя, что нельзя ему увернуться от справедливо принесённой на него жа-лобы, чистосердечно признавался в своём преступлении. Видя его раскаяние, Панчулидзев давал ему хорошую нотацию и обязывал, чтобы с приносившим на него жалобу помирился, просил бы извинения, а «не то пойдёте-с в уголовную». Так и заканчивались дела. Все его слушались и ему повиновались и были благо-дарны за благосклонное внимание и окончание дела без всякого судопроизводства и следствия. Жалобы доходили до него не только на одних служащих чиновников, но и на других частных лиц, по разным их спорам и разладицам, жалобы купцов по их торговым делам с компаньонами или с приказчиками. Панчулидзев умел улаживать и мирить, подавая свой совет и выражая свой взгляд на дела спорящих лиц.{nl}А. Д. Панчулидзев жил с большим комфортом, как следует губернатору, в особенности в тогдашнее время. У него было при доме собственной крепостной прислуги более 100 человек обоего пола; он имел своих музыкантов, певчих; для дворовых детей было училище и нанятые учителя. Из этих детей вышли люди с хорошим поведением и развитым умом, занимались чтением литературы, выпи-сывали для себя книги, были хорошими конторщиками и управляющими его име-ния и винокуренного завода. Помню двоих, на высокоблагородную ногу себя державших, Караева и Киреева. А. Д. Панчулидзев держал театр на собственный свой счёт на Театральной площади, который впоследствии принадлежал г. Ше-нияну, а от него перешёл к антрепренеру г. Залесскому. Этот театр уничтожен в 1858 г., а на его месте выстроен на городской счёт большой каменный. При театре, который сдавался в аренду, всегда был директор из дворян или заслуженных чиновников, актёры и актрисы из чиновников, имеющих к театру страсть, из раз-ного сословия людей и отпущенников. Играли водевили, комедии, трагедии и волшебные; из тогдашних произведений в особенности игралась «Русалка». Были талантливые комики и трагики.{nl}Не проходило ни одного дня, чтобы у губернатора не обедало посторонних лиц в числе не менее 15 или 20 человек из уездных чиновников, приезжих из уездных городов помещиков, высшего класса уездных чиновников, купцов и, сверх их, чиновники канцелярии его. Те, которые пользовались хорошим общест-венным мнением, были прилично образованы и по-тогдашнему щеголевато одева-лись, обязаны были всегда приходить после занятий к обеденному столу, даже в том случае, если бы А. Д. сам дома и не обедал. Если же замечал, что кто из них дня три-четыре не приходит к обеду, то делал замечания и выговоры; другие, ма-лообразованные, застенчивые и не имевшие хорошего платья, одинокие, бессе-мейные жили в доме его и пользовались столом бесплатно.{nl}Когда были у губернатора балы, которые случались очень часто, в особен-ности в зимнее время, то приглашались на них чиновники канцелярии. Особенно много балов бывало в те годы, когда производилась дворянская баллотировка. Дворянство поголовно съезжалось в Саратов изо всей губернии и проживало от Рождества до Великого поста, стараясь один против другого задать у себя вечер или бал; потом бывал общедворянский бал; избранный губернским предводителем дворянства тоже особо давал бал. Балом у губернатора заканчивались удо-вольствия. На все эти балы всегда приглашались чиновники канцелярии; те, кото-рые не имели возможности участвовать по бедности и по другим недостаткам, оказывались на хорах, между музыкантами. Надо отдать полную справедливость А. Д., что в его канцелярии была самая лучшая служба и служащие дорожили ею. Если кто из них был замечен в предосудительном поступке, то он передавался для занятий в губернское правление. Было большое наказание для тех, кто туда отсы-лался при официальной бумаге.{nl}Губернское правление в то время было наказание Божие. В нём, исключая присутствующих и секретарей, были все люди нетрезвые, с предосудительными наклонностями и характерами. К должности приходили в небрежном виде, в ды-рявых замазанных сюртуках, с голыми локтями, часто летом в валяных сапогах. Канцелярские камеры содержались весьма неопрятно: столы грязные, неокрашен-ные, все изрезанные, запачканные чернилами; сидели не на стульях, а на каких-то треножных скамейках, чего теперь нельзя видеть и в сельских управлениях. Со служащими старшие обращались деспотично, точно как помещики с своими кре-постными, ругали их неприличными словами, а иногда задавали трёпку. Никто на это не обращал внимания. Тогда губернское правление называли «чугунным заво-дом». Хотя из служащих в нём были умные и талантливые от природы люди, но судьбою утопленные в грязи. Для службы и присутствующих они были полезны и необходимы, потому что все уложения Петра I и Екатерины II помнили наизусть; тогда ещё свода законов не существовало, а руководствовались вновь издаваемы-ми законами, публикуемыми в указах. Кто же их мог припомнить? Гг. советники обращались с такими людьми сурово и грубо; но бывало время, в которое их лас-кали с приветом и возвышенностью, для того собственно, чтобы они рассмотрели и составили записку из многосложного и серьёзно-важного дела и высказали своё мнение и постановление, чем и как закончить дело. По исполнении этого они опять теряли своё достоинство, по случаю нетрезвой и угнетённой жизни, предоставив только своими трудами выгоды начальствующим над ними. Начальники за них получали награды и возвышались по службе должностями; а сами талантливые, работавшие как батраки, за всё, ими сделанное, были забываемы и так же уг-нетаемы. Об них я ещё и дальше буду говорить, ибо такие люди существовали и при других губернаторах и были необходимы для губернского правления. Теперь губернское правление не в том виде и составе, что было в давно прошедшие года.{nl}Лучшая служба была в казённой палате, в солевозной комиссии, впоследст-вии переименованной в Камышинское элтонское соляное управление, удельной конторе и конторе иностранных поселенцев. Здесь служили лучшие чиновники, и все содержались в чистоте и опрятности, и чиновники, по-тогдашнему, получали хорошее содержание и пользовались доходами.{nl}В Саратове существовала ещё межевая контора, устроенная в 1800-х годах. Служащих было человек до 60: землемеров, помощников их, чертёжников, разных делопроизводителей. Они получали хорошее жалованье и пользовались безденеж-но обывательскими квартирами. Что был это за народ и откуда он собрался? Все пожилых лет, исключая чертёжников и писцов, пьяные, небрежные; одеты были всегда дурно, кроме молодых людей, державших себя прилично. Контора поме-щалась в старом деревянном доме, ныне принадлежащем архиерейскому дому, и в доме г. Шахматова, теперь уничтоженном. Многие из них на лето выезжали для межёвки в разные селения Саратовской губернии, а на зиму опять съезжались. Они имели сюртуки в мундиры тёмно-синего сукна с голубою выпушкой, но ходили преимущественно в частных сюртуках. По окончании присутствия все, исключая молодых, шли прямо в кабак, который и теперь существует в ряду рыбного базара и носит наименование «большой бумажный», где сидели и пили до самой ночи. В этот кабак приказные других присутственных мест мало ходили; у них был свой, неподалёку от присутственных мест, по Армянской улице, который и теперь существует, но пришёл в ветхость и продажи вина в нём нет. Сюда сходились любители выпить из губернского правления, уездного и земского суда и других. Этот кабак имеет и теперь наименование «малый бумажный». Если сюда, в их компанию, попадал приказный межевой конторы, то они его выталкивали и не давали выпить вина, и наоборот: кто зайдёт из приказных присутственных мест в «большой бумажный», то их межевые крысы (их так называли) выталкивали, иногда между ними бывали ссоры и драки. От присутственных мест и межевой конторы так и были проложены торные тропочки к этим кабакам.{nl}В парадные высокоторжественные и табельные дни и в дни тезоименитства царствующей фамилии у Алексея Давидовича и его супруги всегда были обеды и балы для всех почётных и малопочётных особ и купцов. Он часто запросто посе-щал помещиков, почётных чиновников, живущих в Саратове, проводил у них ве-чера один и с своими семейными. Визиты на Пасху и Рождество отдавал в карете, запряжённой в 6 лошадей цугом; два форейтора, на задках два гайдука, жандарм и казак верхами, в полном параде. Таким нарядом он ездил дня по два, по три сряду, часов с 12 до 5 дня, пока всех не объездит. Все попадавшиеся ему на улице низко кланялись, и он отвечал на их поклоны с самодовольной приятной улыбкой. Отда-вал визиты лично или билетами даже секретарям присутственных мест. Помню, как, бывало, рассказывали моим домашним наши знакомые, что у них был с визи-том губернатор, сколько времени пробыл, что говорил, что закусывал и как под-носили водки его свите. Бывало, с завистью слушаешь эти рассказы и спросишь: почему же у нас не был? Мы бедны и не можем принять, отвечали мне. Впрочем, А. Д., супруга его и дети не пренебрегали бедными дворянами и чиновниками и принимали в их положении участие: были у них восприемниками детей, при свадьбах посаженными отцами, благословляли ценными иконами и делали им возможное вспомоществование, нисколько этим не тщеславясь, как это делают другие богатые помещики и прочие особы, а собственно из радушия, чтобы сде-лать бедному семейству что-нибудь полезное.{nl}При доме А. Д. была отлично устроена дача. Из гостиной был выход на тер-расу в цветник. От цветника были проведены три аллеи, разделявшиеся разного рода деревами: вишнями, бергамотами, дулями, сливами и местами сиренью и акациями. По обеим сторонам этих аллей — сад с лучшими породами яблонь, в шахматном порядке правильно рассаженными. По саду разбросаны были хорошо устроенные беседки. Те три аллеи от дома тянулись сажен на 60 и примыкали к пруду, рассекающему рощу на две половины; через пруд проведены мосты луч-шего устройства; около пруда и в самой роще были сделаны разных форматов и архитектуры беседки, скамейки и столики; всюду прочищены дорожки, окайм-лявшие рощу разнородными кустами в живописном виде. В пруду были лодочки, плавали лебеди, гуси лучшей породы и разных пород утки. Вообще, дача пред-ставляла великолепный вид. Сюда в весеннее и летнее время, в праздники и тор-жественные дни саратовцы всех сословий сходились гулять, пользоваться прият-ным воздухом и благотворным запахом цветов, без всякой платы. Запрещения не было никому, только бы прилично были одеты и держали себя пристойно. Тут гу-ляющие находили продавцов мороженого и разного рода сластей и закусок. Посе-тителей сходилось весьма много, в особенности в царские дни, когда дача иллю-миновывалась.{nl}В Саратове исстари заведено в неделю Пасхи устраивать для удовольствия жителей качели на Театральной площади, палатки, столики для распродажи разных закусок, сластей и балаганы для фигляров. Любители удовольствий сходились сюда в большом числе в праздничных нарядах, чтобы повеселиться и покататься на качелях; это продолжалось каждый день. Часов с 11 дня и до захода солнца на-род здесь толпился, любуясь на шутки и разговоры фигляров. Семейства почётных дворян, чиновников и купцов выезжали сюда с 5 часов в каретах и разных экипажах: матушки с дочками в пышных нарядах, чтобы людей посмотреть и себя показать, проезжали кругом этого устройства ряда в три. Было введено так, что в день субботы на Пасху все качели, палатки, столики и балаганы переносились на площадь, противу дома г. Панчулидзева; а в воскресенье, на красную горку, – на Соколову гору; там всё было то же, что и на Театральной площади. Кроме того, сюда выезжали охотники до лошадей: казаки, мещане, преимущественно из мясников, на скачку; держали между собою пари о быстроте своих коней, перего-няли один другого. Были из них и такие удальцы, которым бросали на землю платки, мелкие серебряные деньги и рубли, они на всём скаку их схватывали с земли, и всё поднятое, конечно, доставалось им. Делалось по уговору, если кто брошенную монету не схватит, то за это должен отвечать такою же монетою. По-сле дня красной горки с Соколовой горы качели переносились опять на площадь к дому г. Панчулидзева и там оставались во всю весну до Троицына дня. Туда каж-дый праздничный день для тех же удовольствий сходились и съезжались не только жители Саратова, но и приезжие из окольных деревень и хуторов, молодые мужчины, женщины, парни, девки, тоже в праздничных нарядах, с целью посмот-реть на саратовские удовольствия и подивиться, В настоящие годы качели устраи-ваются на время Пасхи и весны на площади близ казарм саратовского батальона, арестантских рот и тюремного замка, причём гулянья сопровождаются в чрезвы-чайной степени пьянством и невежеством, вследствие распродажи здесь вина в выставках, устраиваемых во временных балаганах собственно для распродажи{nl}питий. В прежние годы этого не было, и потому теперь почётного класса жители мало выезжают на эти гулянья.{nl}На даче при доме г. Панчулидзева приезжавшими в Саратов артистами вре-менно устраивались загороди и балаганы, фейерверки. Раз (это было в августе 1824 года) какой-то приезжий давал фейерверк, разумеется, с дозволения началь-ства. Он выпустил несколько ракет, бураков и сжёг немного фантастических шту-чек в бриллиантовых и разноцветных огнях. Прочий запас фейерверка лежал в груде, в углу, в отдалённом от зрителей месте под присмотром служащих. В этот запас от выпущенной ракеты или бурака посыпались искры. Запас вспыхнул, по-шла перестрелка. Между испуганными зрителями сделался шум, крик, давка, на-чалась ломка загороди из тонко устроенных досок. Отцы и матери растеряли своих детей, мужья – жён. Я сам был в этой кутерьме, насилу выбрался из балагана в разломленную загородь, но не обошлось без несчастья: один из прислужников был убит наповал и некоторые легко ранены и получили обжоги.{nl}Из служащих при А. Д. было несколько интересных личностей по своим дейст-виям. Правитель канцелярии В. С. Симановский имел грубый и крутой нрав, но человек был умный, честный и справедливый. Он с своими канцелярскими чинов-никами (их было человек до 40) обращался весьма невежливо, не любил ленивых франтиков, не привыкших во время занятий на своём месте заниматься делом, мешая в том и другим; на них всегда он кричал, называя их приватными именами так, как ему вздумается. Кто не приходил к. должности до обеда или после обеда, то за это время вычиталось у него из жалованья, кроме тех случаев, когда чинов-ники спрашивались его и говорили, что едут по приглашению губернатора или других особ на танцевальные балы и вечера или же по другим домашним обстоя-тельствам. Вычитаемые деньги разделялись между теми, которые усерднее зани-мались. Канцелярия разделялась на 4 стола: 1) полициейский, 2) хозяйственный, 3) о разных предметах и 4) уголовный. Заведующие столами были люди дельные: они весьма прилично себя держали. Тогда в канцелярии производилось дел гораздо более, чем в губернском правлении, потому что всё зависело от губернатора. Канцелярия губернатора содержалась на счёт городских дум всей губернии, кото-рые высылали в год от 500 до 1000 руб. асс. и более, смотря по доходам города. Занятия продолжались от 9 часов утра до 2 часов и с 6 вечера до 10 часов еже-дневно, не исключая табельных и праздничных дней, тем более потому, что мос-ковская почта отходила из Саратова один раз в неделю, и то в воскресенье; а в на-стоящее время (т. е. в 50 гг.) три раза в неделю.{nl}Губернатор с своими чиновниками обращался благосклоннее и вниматель-нее, чем Симановский; губернатора все от души уважали; а Симановский был груб и невежлив; ему только из страха или во избежание неприятностей оказывали уважение. Если какой чиновник приходился не по нраву Симановскому или кого замечал в чём-либо предосудительном, то настаивал у губернатора, чтобы передать его в губернское правление; и делал по-своему, ничто его не могло удержать.{nl}Из чиновников канцелярии Ал. Семёнович Печелин был похож на Алексея Давидовича так, как редко бывают похожи родные братья или сестры: оба были одних лет, плешивые и носили парики. А. Д. Любил Печелина, дарил его своими париками и платьем. Печелина, расфранчённого и наряженного щегольски, трудно было отличить от Панчулидзева. Многие приезжие из С.-Петербурга интересова-лись видеть двойника Панчулидзева. Иногда в шутку в канцелярии выдавали Пе-челина за А. Д., и с ним объяснялись как с самим губернатором; только Печелин, говоря, пришепеливал и не мог объясняться, как А. Д. Панчулидзев. Печелин в 1840-х гг. умер в Саратове.{nl}В губернском правлении были два лица, подобные Симановскому, ещё более сварливые и грубые. Это – секретари В. И. Иванов и В. П. Львов. Впоследствии первый был советником, а последний – асессором. Они с канцелярскими слу-жителями, судьбою утопленными в грязную жизнь, крайне дерзко и дурно обра-щались, ругали их неприличными словами и даже давали толчки, арестовывали их. Они во время присутствия ходили по комнатам – одна нога в сапоге, а другая босая. Сапог, картуз, а зимою и шинель или тулуп были на сохранении у экзеку-тора.{nl}Полицеймейстер В. К. Ищейкин, о котором сказано выше, был проница-тельный человек; кажется, артиллерии поручик: умел выведывать от пойманных бродяг, дезертиров и взятых под арест совершителей преступлений всё ими со-вершённое и о скрываемых ими преступниках и тем открывал важные преступле-ния. Как рассказывали, он никогда и никого из арестованных во время производ-ства следствия не наказывал, содержал их в секрете, приказывал своим подчинён-ным полицейским служителям давать им вино, кормить их всем, чего они захотят, разумеется, на их счёт, следить за их разговорами; но пить им совершенно не при-казывал ничего давать, что со всей строгостью исполняли его фавориты. Когда арестованных мучила чрезвычайная жажда, то, не давая им пить, требовали от них сознания; тогда арестованные поневоле рассказывали сторожам о преступлении; а сторожа обо всём узнанном докладывали полицеймейстеру. Тогда он призывал их, отбирал допросы и, если они не говорили истины, то опять подвергал их тому же испытанию, доводя до чистосердечного сознания…{nl}При наказаниях приговорённых судебными местами к наказанию при поли-ции через полицейских служителей розгами и плетьми Ищейкин всегда находился сам и наказывал без милосердия: ни просьбы, ни слезы не убеждали его, он всегда отзывался так: «если я накажу тебя слабо, ты скажешь, что наказание ничего не значит, скоро забудешь и опять будешь мошенничать, а то лучше будешь пом-нить». Все саратовские мошенники и карманники его боялись. Они называли его «тараканьи усы». Ищейкин был небольшого роста, слабо сложён, волосы были рыжеватые, носил усы тоненькие, длинные, был скор в походке и при исполнении обязанностей своих.{nl}………………{nl}С 1822 по 1827 год в Саратовской губернии стояла дивизия гусар, четыре полка: иркутский, павлоградский, изюмский и елизаветградский; первый был рас-положенв Саратове, второй в Аткарске, третий в Петровске и четвёртый в Вольске и их уездах. В Саратове жили генералы: Леонтьев, Будберг, Глазенап; полковники: Николай Павлович Ланский, А. И. Муравлёв, брат его М. И. Муравлёв, бывший адъютантом, квартировавший у нас в доме; майор Глазов и многие другие, фамилии которых не могу припомнить. {nl}В это же время в Саратове жил граф Бобринский с семейством; служил он в гусарах или жил по другому какому случаю, не знаю; только во время парадов и разводов его никогда не видно было между офицерами, а встречался он в частных домах и не в военном мундире. Что были за красивые и богатые офицеры! Мун-диры на них блистали все золотым шитьём, лошади самые лучшие. И рядовые солдаты были как на подбор, один другого лучше: лошади красивые, статные. В каждом полку было по 6 эскадронов. Почти каждый год летом все полки прихо-дили в Саратов на манёвры. {nl}С каким удовольствием смотрели на них все наши саратовцы! Почти каждый день у них было учение: разводы пешие и конные с музыкой. В весенние и летние вечера играли зори возле гауптвахты, которая помещалась в доме близ Александровского собора, где теперь 2-я часть; тут же вблизи квартировал пол-ковник Ланский; на этой же площади были и разводы. Конное учение и манёвры происходили на площади против дома г. Панчулидзева. Тогда она была ещё ничем не застроена на пространстве в длину до Лысой горы около двух вёрст, а в ширину – более версты. Все генералы, полковники, эскадронные начальники и офицеры были богатые, жили с большой роскошью, в особенности зимою, когда в Саратов съезжались офицеры из уездных городов. Почти каждый день были вечера и балы. Сколько рассказывали про офицерские проказы! Кто у кого дочь увёз или у мужа жену отбил; такие-то офицеры часто были в гостях в деревне у такой-то по-мещицы; из них один офицер сосватал у ней дочь, но когда обвенчались, то же-нившийся оказался простым солдатом. Это был заговор между офицерами, со-ставлявшийся в насмешку над помещиком. Когда играли по вечерам зорю у га-уптвахты, то сходилось много из жителей Саратова всех сословий, исключая жен-ского пола благородного звания. Они боялись туда показываться, чтобы не быть осмеянными офицерами; в особенности не ходили те, у которых не было из офи-церов коротко знакомых.{nl}Были такие случаи: после развода офицеры и юнкера собирались у гаупт-вахты, то если в это время проходила какая-нибудь благородная женщина, в со-провождении горничной или мальчика, офицеры держали пари, подстрекая юнке-ров, чтобы кто-нибудь из них решился подойти к идущей даме и поцеловал бы её. Находились смельчаки; подойдя как-нибудь сзади, так, что дама не замечала, офицер кланялся ей, начинал какой-нибудь разговор и, изловчившись, целовал её; потом бежал как победитель в круг офицеров, и за здоровье победителя начинали пить шампанское. Дама не успевала одуматься, прийти в себя от внезапно проис-шедшего с нею случая и, не могши признать в лицо дерзкого, приходила домой в расстроенном состоянии духа, рассказывала о случившемся с нею домашним; тем дело и кончалось. Приносить жалобу и отыскивать свою претензию не было воз-можности, потому что не знала личности оскорбившего её; да и офицеры стара-лись всё это скрыть; а посторонних лиц свидетелями никого не было; выйдет пус-тая жалоба, к собственному её конфузу…{nl}Офицеры в Саратове вообще жили свободно, ни на кого и ни на что не об-ращали внимания, кроме своего начальства. На гражданское начальство и чинов-ничество военные смотрели как на людей, ничего не значащих. {nl}Во время квартирования этих полков в Саратове в них много поступило мо-лодых людей, детей помещиков, благородных чиновников и купцов. Я был знаком с некоторыми офицерами; бывая у них, видел их кутежи. Люди были все молодые, красивые, из хороших фамилий, имели с избытком денег, чтобы весело пожить. Сколько было заведено дел во время пребывания гусар в губернии о самовольной порубке лесов для устройства в селениях конюшен, манежа, отопки офицерских квартир и на другие потребности! Они высылали крестьян для вырубки леса под надзором нижних чинов, нарубив, вывозили срубленное в село, всё нужное для них устраивали; а потом гг. форштмейстеры заводили дело и относили эти поруб-ки к самовольным, крестьянами произведённым. Эти бедняки платили за порубки штраф.{nl}В 1824 году в Бозе почивший Государь Император Александр I соизволил посетить город Пензу. Предположили, что посетит и наш благословенный город Саратов, находящийся в 180 вер. от Пензы. А. Д. принял все меры к приведению Саратова в должную опрятность и чистоту, как в отношении поправки домов, во-рот, заборов, так и очистки самых улиц и площадей. {nl}Два месяца, май и июнь; все домовладельцы красили дома, ворота, заборы и все надворные строения. Даже избушки и лачужки заставляли красить мелом и сажей и открытой близ Саратова жёлтой глиной, которая, пережжённая в печах, делалась красной. Разведённою{nl}на воде ею красили крыши. Эти два месяца рабочий народ суетился около своих домов и на крышах с судомойками, мочальными кистями, с разными посудами, наполненными красками. Грязные и заросшие травой улицы и площади чистили и всё свозили в овраги.{nl}Ужасная была суета по всему Саратову! Полицейские чиновники и служи-тели перебегали из дома в дом, побуждая владельцев к исполнению приказаний. И действительно, Саратов преобразился: нарядился в какую-то разнообразную пест-роту. С гор он показывал вид расцветающего города. Площади и улицы были чис-ты: их почти каждый день мели. Но Его Величество не осчастливил своим посе-щением наш Саратов. Дивизия гусар была вытребована на смотр в Пензу, где тогда умер генерал Леонтьев. Туда же отправились губернатор, губернский предво-дитель, градской голова и другие люди для представления Его Величеству; и ез-дило много разного звания людей, чтобы взглянуть на Государя.{nl}С 1800 г. Саратовская губерния принадлежала к Пензенской епархии. Пре-освященные редко приезжали в Саратов. Помню одного Амвросия, который жил в Саратове целое лето в 1823 году, как говорили тогда, будто бы по неудовольствию с пензенским губернским начальством. Он жил в Спасо-Преображенском мужском монастыре. Свиты при нём было очень мало. Экипаж и выезд имел постоянно от помещика Ив. Ан. Кропотова. Преосвященный совершал божественные литургии во многих церквах и служил очень долго. По окончании обедни говорил проповеди и поучения, но до того утомительные для слушателей, что при всём своём желании многие не могли дождаться окончания их и выходили из церкви. Старожилы много рассказывали о жизни и характере преосвященного. Он был по-стной и набожной жизни. По ночам ездил по Саратову, и где увидит огонь в доме, приказывал везти туда себя; входил в дом и беседовал с хозяином дома; потом, помолясь Богу, благословив всех домашних, уезжал. Как-то раз в одну ночь уви-дел огонь в доме градской полиции, где занимались приказные. Присутствующих не было; он остановился, внезапно вошёл в канцелярию. Тут случился пьяный приказный из духовного звания. Преосвященный, помолясь обыкновенно Богу, поговоря с некоторыми, благословил их и уехал. Говорили, что он очень мало ку-шал и преимущественно варёный картофель; был болезненный человек и странно-го характера.{nl}В ноябре 1825 из С.-Петербурга было получено известие с фельдъегерем о смерти императора Александра I. В тот же день по отслужении панихиды, вечером часов в 6, всё гражданское и военное начальство присягало на верность подданства великому князю Константину Павловичу. На другой день приводились к присяге во всех церквах всех состояний люди, по присутственным местам чиновники и приказные, а в полках нижние чины. Спустя недели две после этого опять присягали Николаю Павловичу; но всё было тихо, спокойно, не происходило ни-каких беспорядков…{nl}При А. Д. были следующие вице-губернаторы, они же председатели казён-ных палат: Дмитрий Гавр. Бибиков, бывший впоследствии киевским генерал-губернатором, П. И. Гозенг, П. Д. Сомов, а потом И. Е. Сырнев.{nl}В конце 1826 года Алексей Давыдович был уволен от губернаторства и для ревизии губернии назначен сенатор Н. И. Огарёв. Последний жил очень долго в Саратове, производя ревизию, по которой им было уволено много чиновников от должностей за беспорядки и злоупотребления. После отставки А. Д. жил в Сара-тове; выезжал только на лето в своё имение с. Бессоновку Саратовского уезда, где у него был винокуренный завод.{nl}Сын его А. А. был саратовским губернским предводителем дворянства, имел свой дом рядом с домом А. Д., почти одной архитектуры, и так же хорошо была устроена при нём дача. Теперь — это поместье купца Горбунова. Даже и по отставке А. Д. все сословия и состояния любили и уважали его. В торжественные и табельные дни, так же как и во время его губернаторства, ездили к нему с визитами все почётные и другие дворяне, чиновники и купцы; А. Д. участвовал с своими семейными на всех домашних вечерах и балах и на всех дворянских съездах; только уже у него не было той роскоши, какая была во время его губернаторства; видимо, год от года уменьшались его достатки. {nl}Он умер в 1832 году при губернаторе Переверзеве. По распоряжению по-следнего все чиновники канцелярии участвовали в процессии при выносе тела по-койного; главные несли его ордена, а прочие – крышку и гроб с телом, от самого дома до Александро-Невского собора, где было отпето тело покойного преосвя-щенным, с почётным духовенством; отсюда несли обратно до церкви Ильи проро-ка, вблизи которой устроена небольшая каменная часовня в виде памятника; она и теперь существует; здесь погребены все домашние А. Д. При выносе тела сара-товцы всех сословий и состояний сопровождали его в оба пути в большой массе; были в параде жандармы и казаки саратовской команды.{nl}И теперь многие старожилы помнят добрые дела Алексея Давидовича. В присутствии Саратовской городской думы и теперь имеется его портрет. Когда во время пребывания своего в г. Саратове в 1837 году наследник, потом Государь Император Александр II был в думе , то соизволил обратить внимание на эти портреты, спросил о них; и когда доложили, что он бывший губернатор, то сделал ещё вопрос: «почему же нет других?» – и получил ответ, что этот губернатор сде-лал для города много доброго и полезного.{nl}Старожилы, которые были близки с домом А. Д., рассказывали, что он из бедного состояния достиг степени губернатора за добрые свои дела и душу. Мать у него была простая женщина. Когда он был ещё вице-губернатором, то выписал её к себе и, по приезде её, сделал бал, пригласил всё почётное дворянство, купечество и чиновничество с семействами и представил её посетителям. Такое внимание его к престарелой матери своей и глубокая сыновняя привязанность влили в«душу всех саратовцев высокое понятие о доброте души А. Д., истинное и беспредельное к нему уважение, сохранившееся до окончания его жизни.{nl}С прискорбием надо сказать, что молодое поколение до сего времени оста-ётся безмолвным к добрым делам покойного А. Д. Панчулидзева, бывшего в Са-ратове губернатором около 20 лет.{nl}Во время губернаторства Панчулидзева в Саратове не было особенной рос-коши даже между семейств богатых и почётных помещиков, чиновников и купцов. Одевались все хотя щеголевато, но просто, скромно, без особенной какой-либо пышной уродливости. Тогда ещё модисток в Саратове не существовало. Кажется, в 1825 году появилась первая «мадам» Сегина, которая стала все домашние наряды искажать по-своему; а до неё дамские наряды всегда отделывались самими госпожами или их горничными, приученными хорошо шить платья, отделывая их кружевами домашнего рукоделия. Платья и другие наряды вышивали в пяльцах и тамбурах разными разводными узорами, что и теперь существует в среде семейств небогатых чиновников и в особенности в домах купеческих, у которых оно в большом у потреблении. Всё вообще парадное бельё вышивается на пяльцах отличными узорами, окаймлявшими платья, простыни и проч. четверти на две и более от пола вверх. {nl}Жёны и дочери купцов того времени мало выезжали на дворянские балы и вечера; дворянство как-то от купечества отделялось; да и купечество находило предосудительным, чтобы их дочери и сыновья знакомились с дворянскими до-мами. Выезжали разве из самого богатого, почётного дома, жившего на высокую ногу, каким был дом почётного гражданина X. И. Образцова, которого дети были очень образованные.{nl}Иные купцы желали и искали случая, чтобы своих дочерей отдавать замуж за дворян (но не простых чиновников) и сыновей женить на их дочерях, чтобы иметь крепостных людей и деревеньку с крестьянами на их имена и самим быть владельцами их, но таких купеческих семейств было мало. Кроме домашних бесед, было любимое удовольствие у купеческих семейств от Рождества до последнего дня масленицы выезжать в праздничные дни на катанье от Никольской церкви по Московской и Сергиевской улицам до полицейского управления и обратно. Только одно это катанье не изменилось в Саратове, существуя несколько десятков лет. На катаньях только и можно было видеть купеческих дочерей в пышных нарядах, жемчужных снизках, собольих шубах или салопах, в хороших экипажах,{nl}запряжённых лучшими лошадьми, с богатой упряжью. В их обычае было белиться и румяниться; они как куколки сидели, закрыв глаза, будто ни на кого не смотрят.{nl}В настоящее время купеческий класс превзошёл дворянский, как в образо-вании детей своих, в светской жизни, так и в высочайшей степени роскоши в на-рядах; купцы щеголяют экипажами, лошадьми, упряжью, наёмной прислугой и имеют вместо кухарок поваров; детей своих учат танцам, музыке, пению и ино-странным языкам. Дома их, как по наружному, так и внутреннему устройству, от-личаются особенной чистотой и изящностью в меблировке комнат. Живут с большим комфортом и для славы своей не жалеют ничего.{nl}В старинные годы обеды и ужины помещиков славились большим числом блюд, приготовляемых из собственных припасов. У каждого помещика, даже у самого бедного, были собственный свой скот и птица всех родов, мёд, яйца, моло-ко, также и огородные овощи. Покупного требовалось мало: только чай, сахар и разные разности для приправ, чего нельзя добыть в собственной экономии. Кон-дитерские сласти (тогда и кондитеров не было) были своего, домашнего приго-товления из разных сортов ягод, медового варенья (мёд домашний, а о патоке кар-тофельной тогда и не думали); яблоки хорошего сорта, свежие и мочёные, дули, бергамоты из своих садов, теплиц и оранжерей. Иностранные вина в дорогую цену, как это теперь водится, не подавались и не были в употреблении, а шампанское заменялось недорогим цимлянским в нужном случае. Были в большом упот-реблении домашние ягодные наливки всех сортов — от вишнёвки и малиновки до рябиновки; из тех же ягод делали шипучее – приятный дамский лёгкий напиток, заменявший ликёр, и домашний мёд от своих пчёл. Только покупалось простое вино да кизлярка, вместо рому… {nl}Теперь совершенно не то: всё в другом виде. Фабрики, скотоводство унич-тожились; дворни не существует; бывшие хорошо устроенные дома приходят и пришли в упадок; другие уже уничтожены; скот переводится; на гумнах хлеба в кладях не существует; имения свои перепродают или отдают в аренду купцам или иностранцам. Эти последние владения помещиков, отлично устроенные ими, год от года приводят к опустению; купцы же, извлекая свои выгоды, разоряют кресть-ян при раздаче земель для хлебопашества и всем стесняют…{nl}В отношении крестьян скажу, что и они тогда жили проще, как должно про-стому поселянину, занимающемуся сельским хозяйством; синие чапаны, красные кушаки и сапоги носили только волостные головы, бурмистры и старосты да бога-тые крестьяне, занимавшиеся каким-нибудь торгом и имевшие сношение с город-ским торговым классом; прочие чернорабочие хлебопашцы не имели этой роско-ши. Как мужской пол, так и женский носили всё, от лаптей до полушубка и чапана, собственного своего произведения и сработанное домашними руками. Крестьяне имели в изобилии у себя скота, птицы и хлеба; бывало, у зажиточных крестьян клади и одонья разнородного хлеба на гумнах десятками стоят по нескольку лет. Если кто проезжал в те годы по селениям Саратовской губернии и видел, как были наполнены гумна одоньями хлеба, то в настоящее время не увидит ни одного, даже и самих крестьян не узнает. Они уже преобразились, кроме мордвы и чуваш; из русского простого чапана, тулупа и лаптей вылезли и оделись, как мужской, так и женский пол, в городской мещанский наряд. Теперь увидите на них сюртуки и брюки хорошего сукна, драпа, трико и разных летних материй; а женский пол скинул сарафаны и шубейки домашнего произведения, одевается в разные ситце-вые, гарусные платья, бурнусы и пальто; всё это покупное, а домашнего произве-дения иметь признают невыгодным, да и не из чего приготовить: нет ни прядева, ни скота, потому что их сельское хозяйство, видимо, год от года падает и люди становятся всё беднее и беднее. Только у тех, которые держатся старины, прежний порядок не изменился: живут в довольстве. Молодое поколение, приучась к роскоши и удовольствиям, не занимается хлебопашеством, а только подёнными работами и спекуляторством, проживая предоставленный им родителями достаток, нанимаются охотою в солдаты или вовлекаются в преступления, подвергаются тюремным заключениям и там иногда оканчивают свою жизнь. В те времена как-то меньше было бедных крестьян: все шли наравне; а нынче в другом селении не увидите богатых и десяти домов, у которых остальные, доведённые сами собой с своими семействами до бедности, находятся в зависимости по займу денег и прочего и всё заработанное, и труды свои отдают в их распоряжение. В празднич-ный день вы теперь увидите всех молодых людей обоего пола разодетых щеголь-ски; всё пред вашими глазами представится в лучшем виде, и нельзя подумать, чтобы эти люди были бедны; но войдите в их дома и взгляните на их хозяйство: увидите всю черноту, нехозяйственность и бедность; нет ни лошади, ни сохи, ни бороны, ни овцы, ни коровы и никакой птицы – только и есть, что на них красная одежда, сделанная на попавшиеся им как-нибудь случайно деньги; а живут тем, что Бог подаст.{nl}Прежде за образом жизни крестьян всех сословий строго следило ближай-шее их начальство, поставленное от Министерства государственных имуществ и удела; а помещичьи были под надзором своих владельцев и их управляющих. У других помещиков, которые сами управляли имениями, крестьяне были богаче ка-зённых.{nl}Управляющие, в особенности из иностранцев и поляков, до невозможности стесняли крестьян и поступали с ними дурно и жестоко разоряли доверенные им имения. Впоследствии они сами делались владельцами, приобретая себе крестьян с деревнями.{nl}Я знал многих саратовских помещиков и был в их имениях; из них главные: Шереметева, Гурьевой, Араповых, Устинова, Столыпина, Беднякова, Железнова, Максимова, Теплякова и других. Я лично видел их крестьян в лаптях, серых чапа-нах и тулупах домашнего произведения. Гумна их наполнены одоньями и кладями разного хлеба, так что их было впятеро больше самого селения; скота всех родов было по нескольку стад, исключая господского. В редком помещичьем имении, разве торговом, были кабаки, а теперь их найдёте по нескольку десятков, и даже показались гостиницы с музыкой, для привлечения молодых и старых людей обоего пола, любящих покутить, пить чай, в котором прежде они и вкусу не знали. У помещиков, хорошо управлявших своими имениями лично или через благона-меренных своих управляющих и бурмистров, крестьяне не могли без ведома кон-торы продать лишнюю лошадь или корову. Если замечали кого в лени и нерадении к своему домохозяйству, то начальство журило такого; замеченных не вовремя в пьянстве или одетых в покупные наряды, а не собственного произведения, штрафовали, чтобы деньги зря не тратили, а берегли бы их на казённые повинности и на домашние случаи. В конторах помещиков велись штрафные книги, шалунов без очереди отправляли в солдаты. Это я указываю на благонамеренные управления помещичьими имениями.{nl}В казённых и удельных имениях было тоже наблюдение за образом жизни крестьян: больше было строгости и меньше кабаков. Помню одно дело в 1832 го-ду. Жители слободы Покровской Новоузенского уезда, до семи тысяч душ, проси-ли губернатора о недозволении изъявившему желание одному купцу иметь гости-ницу в этой слободе, потому собственно, что она будет привлекать к себе детей богатых крестьян и тем портить их нравственность. Такая переписка доходила до министра финансов, и крестьяне настояли на своём: гостиница не была открыта; теперь же там существует их три или четыре. {nl}Цены существовали на жизненные припасы, как видно из хозяйственных за-писок матери моей, с 1822 года и в последующие затем до 1830-х годов одни и те же. Изменения цен в течение восьми лет почти не было. Тогда рубль серебра в на-родном обращении с установленным лажем ходил 4 р. 20 к. и счёт денег вёлся на ассигнационный курс, т. е. считая рубль меди в 100 коп., что теперь составляет только 261/4 к. Сравнение цен, существовавших в 1820-х годах на ассигнационный курс, с средними ценами 1850-х годов, указывает на разительное возвышение цен ныне на всё вообще. Только цены на чай и сахар почти в продолжение 40 лет су-ществуют одни и те же. {nl}Можно утвердительно сказать, что если бы и в настоящее время деньги были в народном обращении в том же курсе, как они существовали до 40-х годов, то цены были бы те же самые, какие теперь существуют. Всё написанное в этой статье о времени бытности в Саратове губернатором А. Д. Панчулидзева есть истинная справедливость; рассказ о том, что при нём было сделано и существовало, основан на записках отца моего, на рассказах бывших в то время близких лиц к дому его, что я видел лично своими глазами, в чём был сам участником, служа в канцелярии гражданского губернатора в продолжении 10 лет при последующих губернаторах.