Христос Воскресе!{nl}Многоуважаемый и дорогой Михаил Николаевич!{nl}{nl}Шлю Вам мои наилучшие пожелания для Светлого Праздника, – который к общему сожалению, омрачён, как бывшими неудачами нашими на Дальнем Востоке, так и внутренней нецрядицей, доходящей до революционных попыток. Воображаю общий переполох в Петербурге 9-го января и думаю, что массагвардейских войск и высших правительственных лиц всё-таки могли бы кое-что сделать и не допустить случившегося, но и у нас в Саратове – столице Поволжья, арены деятельности Стеньки Разина, Пугачёва и других крамольников, могли бы при незначительном числе оставшихся солдат и сотни казаков, принести большие бедствия, теи более, что общественное настроение, к несчастью, в большинстве за самую либеральную конституцию. Не говоря уже об интеллигентных евреях в лице адвокатов, врачей и проч. у нас entre nous soil dit, члены губернской земской управы бывшие поднадзорные, как напр(имер) Малышев и Подъяпольский, что же касается появившегося после Вас в Саратове на разных (л.4об) высших должностях Юматовых, то они полны самых крайних идей, почему и вся деятельность наших земских управ почти революционная, так что, например, председатель Саратовской уездной земской управы князь Ухтомский, переполнив свою управу неблагонадёжным элементом, выдал им перед Рождеством большие награды и сам предложил им забастовать. О наших же земских и городских собраниях Вы, наверное, знаете подробно. Очень, очень рад, что я уже не служу теперь, потому что один в поле не воин, но видеть всё это ужасно тяжело и в особенности когда видишь среди революционеров дворян, среди которых граф Нессельроде даже сам возмущал, находясь в толпе рабочих. Единственная светлая личность у нас это губернатор Столыпин, который после Вас, умевшего держать губернию в порядке, ещё первый с того времени настоящий губернатор, благодаря тактичности, умелости и даже личной храбрости которого, дело обошлось у нас сравнительно благополучно и даже без выстрела и тысячной толпы бунтовщиков, старавшихся поставить город в осадное положение, лишив всего необходимого и даже воды, были лишены этой возможности, благодаря предусмотрительности губернатора Столыпина. Заблаговременно по всему городу день и ночь ходили патрули, разъезжали казаки и везде, где нужно была переодетая полиция. Во время же волнений губернатора беспрестанно видели появляющимся где только собиралась большая толпа, (л.5) с которой он говорил как в городе, так и за городом, приезжая на извозчике и удаляя каждый раз всю полицию и войска. В Саратове у нас бунтовали гимназисты, гимназистки, семинаристы и вообще учащаяся молодёжь, шествием которой наполнялись улицы города, но, узнавая об этом заранее, Столыпин с большим тактом всюду предупреждал тяжёлые последствия. О бунте крестьян в Балашовском уезде в имениях Львова и Волконского, как равно в Аткарске и других местах, Вы, конечно, уже читали и государь хорошо отблагодарил Столыпина. Теперь, насколько нам известно, студенты, скрываясь, ходят по уездам, призывая крестьян к революции, но пока Столыпин у нас мы покойны, хотя до времени Святой недели и 1-го мая чего-то ждём.{nl}Довольно писать мне о наших неурядицах и треволнениях и скажу о себе: шесть месяцев просидел в четырёх стенах; отправил известные Вам записки в «Гражданин», где их местами перефразировали, и теперь, наконец, вылез на свежий воздух и, как полагается доживающему восьмой десяток старцу, исповедовался и причастился святых тайн. Рассчитывал, если бог позволит, в первых числах мая поехать в Бары на поклонение мощам Николая угодника. …{nl}За тем позвольте Вас крепко обнять и заверить в моей неизменной к Вам преданности и уважении.{nl}В.Шомпулев.