Саратовская губерния в революционную пору: хронология событий. От начала формирования фронтов гражданской войны до покушения на Ленина//Россия в 1917 году: институциональный ресурс, социальные риски и цивилизационный коллапс. Саратов: ИЦ «Наука», 2017. С. 594-624
Восстание саратовского гарнизона красной армии, попросившего предоплаты за свои будущие услуги в борьбе с уральским казачеством, провело некую черту в политической истории Саратова. Поддержка оппозиционными партиями попытки гарнизона свергнуть власть совета подписала им смертный приговор. {nl}На митингах звучали угрозы: «Народ терпит до поры до времени, но этому терпению может наступить конец и кровавый призрак парижских зверств, пиршества злобы, крови, смерти может наступить и горе тогда всем, кто вызвал этот страшный пир». И этот пир скоро начался.{nl}Правда врагами были названы не капиталисты и помещики, а политические конкуренты: меньшевики и правые эсеры – социалистические партии, которые предлагали демократические пути развития общества на основе рыночной экономики. {nl}На очередном заседании Исполнительный комитет решил «снестись с центральной властью с тем, чтобы в широком масштабе начать вести борьбу с контрреволюционными выступлениями партии меньшевиков и правых социалистов-революционеров». На том же заседании постановили: «предписать Революционному трибуналу в срочном порядке привлечь комитет партии меньшевиков к ответственности, и дело назначить на ближайшие дни». Поводом для суда была перепечатка ими в Саратове «Наказа питерских рабочих своим делегатам», в котором содержалась критика действиям большевиков: «…Голодным вместо хлеба дают пули, и всех, кто говорит об этом, называют врагами народа. Свободное слово задушено. Мы не можем больше не говорить, ни писать свободно. Наши организаторы преследуются. Нам запретили стачки. У нас нет суда. Нами правят бесконтрольно люди, которым мы давно не верим, которых мы не выбирали, которые над нами издеваются, которые не знают закона, права, чести, которые любят только власть и за неё нас предали».{nl}И через четыре дня (!) состоялось заседание Саратовского Революционного Трибунала по делу о привлечении к ответственности комитета партии меньшевиков за пропаганду против советской власти. Вход был только по билетам, которые выдавались в канцелярии Трибунала, естественно только сторонникам большевиков. Так началась практика по сути закрытых политических процессов. Суд вынес приговор: изгнать партию меньшевиков из рабочей среды. На вопрос, что это означает – один из судей ответил: – Меньшевики – люди умные и сами поймут, что это значит… На практике же это означало запрет на любую работу партии среди населения.{nl}Не прошло и недели, как ВЦИК опубликовал постановление об исключении из состава ВЦИК и местных Советов представителей контрреволюционных партий социалистов-революционеров (правых и центра) и меньшевиков. Другие соратники большевиков – анархисты в это время, либо ушли из Саратова в Самару, где большевики были свергнуты, либо перешли в состав правящей партии. Так была практически окончательно утверждена однопартийная система.{nl}Отныне всякая агитация против советской власти, в каком бы виде она ни выражалась, каралась по всей строгости революционного времени. А все лица, выступавшие против советской власти, распространявшие провокационные слухи, объявлялись вне закона и подлежали беспощадному уничтожению .{nl}Урок майского восстания заставил власть создать силовые структуры для защиты от своих оппонентов, которых по мере усиления натиска на частную собственность становилось все больше. {nl}Для охраны порядка и спокойствия в городе при чрезвычайной комиссии был учрежден «штаб революционной охраны», которому подчинили все вооруженные силы. Обыски и аресты стали проводиться только по ордерам или приказам чрезвычайной комиссии, штабов революционной охраны города и уголовно-розыскной милиции. А солдатам красной армии повысили жалованье на 100 рублей в месяц (одинокие с 15 июня получали 150 руб. в месяц, а семейные – 250 рублей).{nl}И силовики почувствовали себя хозяевами положения. 6 июня из Губернской каторжной тюрьмы, обезоружив стражу, бежало 7 человек арестантов-каторжан. В завязавшейся перестрелке между охраной, подоспевшими отрядами из революционных штабов и беглецами, со стороны дружинников убито двое и ранено трое. Арестантов уничтожено 52 человека. Исполнительный комитет задним числом постановил: считать действия Чрезвычайной комиссии правильными. За что были расстреляны 45 человек, потом пояснили. Вместо суда.{nl}А 18 июня в 11 часов вечера, городской сад «Липки» был оцеплен конными советскими войсками. Из сада выпускали только тех, кто доказал свою непричастность к контрреволюции. В саду до утра было продержано большое количество арестованных. Как писали газеты, найденное доказало, «что в город прибыли контрреволюционеры с целью поднять мятеж и создать анархию для грабежа… к делу организации в городе белогвардейских сил имеют самое близкое касательство правые социал-революционеры».{nl}Через месяц подобное повторилось на Верхнем базаре, который с налета оцепили конные и пешие красногвардейцы. Народ кинулся в разные стороны, но вскоре паника улеглась. Люди выстроились в длинные хвосты и двинулись покорно к месту обыска. На следующий день, все лавки и прилавки на Верхнем базаре были опечатаны и в них начали производить тщательный обыск. Главное внимание обращалось на деньги, так как по декрету новой власти наибольшая сумма, которая могла находиться в кассе, составляла пятьсот рублей. Результаты обысков оказались неплохими: «много взято мануфактуры, а также «несколько десятков тысяч рублей разменных «николаевских» денег. Так, у Яковлева отобрано 17750 руб., у Образцова – 24500 руб., у Егорова – 9000 руб., у Шумилина – 8350 руб., и др. Медной и серебряной монеты отобрано несколько пудов». Комиссар юстиции на следующий день отметил, что он опять находятся в неведении, как и весь исполком, зачем совершены эти облавы на Верхнем базаре и вокзале.{nl}Чека чуть ли не ежедневно проверяла всех приезжих. Спрашивали по пунктам: кто вы такой, чем занимались до войны, во время войны, с февраля до октября и так далее.{nl}В июле на Митрофаньевской площади красноармейцы устроили стрельбу по безоружным жителям. Там происходило многочисленное (до 800 чел.) собрание извозчиков, в связи с объявленной мобилизацией лошадей. С разъяснением о мобилизации выступил было представитель революционной охраны, но он был окружен группой из 8 лиц, которые, набросившись на него, стали наносить удары кулаками. Неожиданно из толпы раздался выстрел и красноармейцы, кинулись было к своему товарищу, чтобы освободить его. Для устрашения толпы они произвели несколько выстрелов в воздух, в результате которой погибли студент и молодой человек в форме реалиста.{nl}Укрепив свою власть, большевики стали увереннее проводить национализации, конфискации и реквизиции. Гражданская война уже разгоралась по всей стране. Пути назад уже не было.{nl}28 июня вышел декрет о национализации предприятий ряда отраслей промышленности. В целях решительной борьбы с хозяйственной и продовольственной разрухой и для упрочения диктатуры рабочего класса и деревенской бедноты Совет Народных Комиссаров постановил: Объявить собственностью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики нижеуказанные, расположенные в пределах Советской Республики промышленные и торгово-промышленные предприятия со всеми их капиталами и имуществами, в чем бы таковые не заключались. Местная власть признавалась, что сожалению, еще не располагает данными о способах и формах проведения этого декрета в жизнь, но есть понимание, что проведение в жизнь этого декрета вызовет большие затруднения.{nl}И на следующий день: Впредь, до издания нового положения о порядке открытия, перехода и преобразования торговых и торгово-промышленных предприятий – воспрещается: 1) Продажа и покупка, сдача в аренду, либо в залог, переход, передача и переуступка, полностью или частично, торговых и торгово-промышленных предприятий. 2) Образование и открытие новых предприятий. Дело больше нельзя было продать. Можно было только подарить государству, что, кстати говоря, многие и сделали. {nl}Но и на местном уровне периодически принимались решения о национализации некоторых предприятий. Такая судьба сложилась у типографии П. Н. Сибрина и книжного склада т-ва Сытина. Где-то коллектив рабочих при согласовании с исполкомом принимал в свое ведение частное предприятие, как это случилось с гостиницей «Россия».{nl}Поскольку частные предприятия ещё работали, нужно было взять их под полный контроль, и не дать предпринимателям зарабатывать больше, чем положено (см. выше). Понятно, что последние шли на это «неохотно». Через три месяца после первого предупреждения комиссар губернского советского контроля предложил всем торгово-промышленным предприятиям гор. Саратова в течение трех дней со дня опубликования настоящего распоряжения ввести кассовые книги общеустановленного образца. Виновные в неисполнении настоящего распоряжения подлежали штрафу до 5000 рублей». И ещё через две недели: «объявляю, что с теми владельцами торговых предприятий, которые будут замечены в незаписывании в контрольную кассовую книгу на приход поступающих сумм, полученных от продажи товаров, будут поступать по всей строгости рабоче-крестьянского закона, вплоть до конфискации имущества». {nl}Обналичить деньги, попавшие в банк, стало проблемой. На уплату жалования служащим и рабочим деньги стали выдавать лишь по представлении сведений об общем количестве служащих и ежемесячной сумме жалования, заверенных комиссариатом промышленности.{nl}Ощущение за собой силы делало только что никому не известных людей похожими не гангстеров. Комиссар по сбору контрибуции Либис-Верет через газету сообщал: «В виду того, что многие из плательщиков, обложенных контрибуцией, оттягивают уплату, ожидая, пока я приду на дом, обременяя этим и меня, и комиссию по раскладке контрибуции, настоящим уведомляю всех плательщиков, что впредь за каждый мой приезд будут причитать с плательщика 10 процентов с той суммы, каковую он должен». {nl}За два месяца, вместо десяти требуемых, было собрано около двух миллионов рублей контрибуции. Вымогателям стало очевидно, что денежных знаков у «буржуев» сравнительно немного. Никогда не имевшие собственности комиссары поняли, что капиталы не лежат в мешках в чуланах эксплуататоров, а заключаются, главным образом, в займах, заводах, сырье. Однако, «путь советской власти к добыванию средств один – прижимать и выколачивать бывший командный класс. Конечно, такая мера является недостаточно обоснованной. Гораздо лучше и оправданнее добиваться того же посредством налоговой системы. Но результаты должны быть одни и те же: высосать из них все, и превратить в таких же пролетариев, как и мы». Нужно отдать должное честности этого заявления. Но введение налогов и их сбор потребовали бы времени. Его у большевиков не было. Шла война, которая требовала средств. {nl}Красная армия существовала на средства, получаемые от конфискаций и контрибуций. Другого выхода не было. В Саратове понимали, что в губернии по деревням и селам идёт обложение населения «контрибуцией», проверить справедливость которой и её законность возможности не было . {nl}Комиссия по распределению контрибуций чесала всех под одну гребенку. Она обложила, в числе прочих, инженеров и врачей. Например, Лаговского, который состоял на городской службе и вел борьбу с холерой, за что получал прибавку в 750 руб. в год. Обложенные контрибуцией и уплатившие её облагались вновь на довольно большие суммы – в 10, 25 и до 50 тыс. руб. Высосать нужно было всё.{nl}А чтобы не сомневались в твердости большевиков, по распоряжению комиссара финансов был арестован В.А. Шишкин один из членов комиссии по раскладке контрибуции за невзнос 3000 руб.{nl}Советы признавали, что «буржуазных профессионалов нужно покупать за различную, хотя бы и солидную плату, в зависимости от способностей. Они понимали, что «Уменьшение ставок для буржуазных профессионалов, как-то врачей, пагубно отразится на медицинской помощи на эпидемиях, ибо врачи не пойдут на эпидемию за 400 рублей, когда в других учреждениях дают 700-800 рублей». Но из газет узнаем, что не всегда в деньгах дело. «Рабочие на водопроводе отказались чистить фильтры. Организуется для этой цели артель из инженеров». Гнилая интеллигенция и гордый пролетариат?{nl}Конечно, власти пытались собирать разные новые налоги. Например, предложили гостиницы, рестораны, кофейни, шашлычные, столовые, номера, заезжие дворы и пр. обложить специальным временным ежемесячным налогом в пользу Совета в размере 5-10 % с валового дохода, а также со всех не национализированных торговых предприятий в размере 5 % с их ежедневной выручки. {nl}В.П. Антонов (Саратовский) предлагал, в том числе, налог на развод. И даже обосновал идеологически: «Как социалисты, мы не можем хотя бы косвенно, сохранять половое рабство. Это с одной стороны, а с другой – мы все равно не сохраним того института семьи, который создан капиталистическими отношениями, и быстрыми темпами разваливается, открывая широкую дорогу для новой семейной формы».{nl}Теснили «буржуев» и в собственных домах. Для планомерной работы по уплотнению населения с 1 июня при каждом жилищном районе назначается по два члена по разбору конфликтов. За неправильное предоставление сведений о свободных квартирах, комнатах и магазинах, заведующие домами и дворники отвечали вплоть до увольнения со службы.{nl}Отныне хозяева домов распоряжаться «излишками» своей жилплощади уже не могли. Для этого был центральный жилищный отдел, который постановил: «Владельцы не социализированных домов со дня опубликования сего постановления не имеют права без разрешения Центрального жилищного отдела сдавать гражданам имеющиеся у них помещения». {nl} Обман и провокация были излюбленными инструментами новой власти. Один из примеров – история банковских сейфов. Со страниц «Известий»: «В связи со всевозможными слухами и толками по поводу происходящего теперь учета вещей в сейфах, считаю необходимым сделать ряд следующих разъяснений: комиссариат финансов приступил лишь к учету и принятию от клиентов на хранение, а отнюдь не конфискации ценных вещей». Но проходит полгода, и содержимое сейфов объявлено национальной собственностью. Понятно, что изменилась обстановка и отношение к кровопийцам – буржуям. Но могли ли доверять такой власти?{nl} Кто же олицетворял в то время власть? Рядовые члены советов с самого начала нужны были для массовки, чтобы поднять руки при голосовании. Соответственно, у них сложилось и отношение к своему участию в этой демократии. В протоколах заседаний читаем: «в целях поднятия процента посещаемости заседаний Исполкома, предлагаем принять срочные меры по отношению тт., систематически не посещающих заседания». Или: «некоторые члены исполкома, главным образом из крестьян, взяв отпуск на неделю, остались на местах и не возвращаются до сих пор. Такие товарищи должны быть исключены из состава членов исполкома». Рабочий день у слуг народа был щадящий, но и эти 6 часов, очевидно, не все отрабатывали: «Все сотрудники советских организаций и учреждений обязаны являться на место службы точно в назначенное для этого время и не уходить со службы раньше назначенного времени без особого разрешения заведующих отделами или учреждениями. Работа в советских организациях и учреждениях продолжается с 10 часов утра до 4 часов пополудни». {nl}Некоторые личности новой власти заслуживают отдельного внимания. Например, председатель балашовского уездного исполкома Солонин, «один вид которого внушал страх мирным жителям, а манера общения и распоряжений просто терроризировала население. Его свита напоминала бандитов. Постоянные самочинные обыски, аресты, как граждан города, так и среди ж.-д. рабочих, сопровождавшиеся грабежами, были обычным явлением. Вечно пьяные они были господами положения. Солонин налагал на буржуазию частенько контрибуции. Так образом собирались значительные суммы, а куда шли эти деньги, было неизвестно, можно было только догадываться. Решено было потребовать финансового отчета от него». {nl}На очередном крестьянском съезде Солонина не утвердили в должности, предварительно «поставив пулемет на колокольню». Он был арестован и отправлен в Саратов, где после небольшого заключения вернулся на партийную работу.{nl}Руководство все понимало, но где найти в один миг преданных революции сотрудников? Приходилось бороться за чистоту кадров. Публично предупреждать, осуждать и наказывать. {nl}Когда выяснилось, что представители всевозможных организаций бесплатно проживали целые месяцы в гостиницах, эксплуатируя не только содержателей, но и служащих гостиниц, последовали выводы. «Никто из членов исполнительного комитета, а также комиссары и другие сотрудники советских учреждений не имеют права пользоваться бесплатными помещениями, как в домах, так и в гостиницах. Исполнение настоящего постановления возлагается на чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией».{nl} Служащие государственного банка чувствовали свою исключительность и поэтому, вопреки декрета совета народных комиссаров к празднику Пасхи получили 10 процентное от оклада вознаграждение. Выяснилось, что и оклады у некоторых из них превышали установленный максимум. Пришлось обязать их разницу, превышающую максимум заработной платы и пасхальную добавку вернуть в кассу. Да ещё плюсом прекратить завтракать за счет народной казны.{nl}Было замечено, что из обстановки домов, отданных под советские учреждения загадочно исчезают предметы. Поэтому решили: «обойти базары, лавки старьёвщиков и проверить, не имеется ли там вещей, похищенных из учреждений и домов, которые были реквизированы и принадлежат Советским учреждениям».{nl}О борьбе с плутами, разгильдяями и мошенниками граждане узнавали из газет. «4-го июля представитель Никоновской продовольственной управы С. Д. Денисов встретил на улице своего знакомого, фамилии которого не знает, с двумя неизвестными девицами, которых он пригласил в номера Беловой. Проснувшись утром, Денисов обнаружил кражу денег на сумму 2774 рубля, причем неизвестных девиц в номере уже не оказалось». «Уволен от должности с привлечением к уголовной ответственности сторож 160 версты Филипп Киселев. Он участвовал в ограблении мешочника, везшего муку». «В отделе распределения сельскохозяйственного инвентаря обнаружены незаконные действия комиссаров, выразившиеся в неаккуратном ведении учетных книг, инвентаря и денег. Кроме того, свидетельскими показаниями удостоверяется, что названные комиссары часто пьянствовали». «Из полтавского вещевого склада военного ведомства совершаются массовые хищения имущества. Вследствие этого, уголовной милицией были задержаны 2 рабочих склада». «Революционной охране города предложено в срочном порядке ввести охрану на городской фабрике обуви, охране вменено в обязанность следить за ввозом и вывозом материалов и вещей».{nl}Рядовые коммунисты писали о том, что их возмущает в тех или иных служащих. «Даже при допросе коммуниста следователь обратился с ним, как со скотом. А жену обвиняемого принял, как и полагается при самодержавии. Ещё много забралось таких типов в партию, которые тормозят дело, и пролезли чуть ли не во все учреждения – волки в овечьей шкуре». «Некоторые дружинники изо дня в день весь свой разговор переплетают «крылатыми словами». Все дружинники прозябают духовно».{nl}В народе же обсуждались привилегии новых бюрократов. Приходилось защищать образ советского служащего. Комиссариат губернского советского контроля доводил до общего сведения, что никто из его служащих никакими скидками нигде и никогда не пользовались и не пользуются. И предлагает владельцам и служащим магазинов лиц требующих скидки задерживать для привлечения к суду революционного трибунала.{nl}Ничто человеческое не было чуждо советским работникам. Только исполком заикнулся о пересмотре ставок, как в среде служащих началась сумятица. Пошли собрания за собраниями о пересмотре ставок. Одного слуха о том, что в таком-то учреждении предполагаются повышенные оклады, было достаточно, чтобы начался туда приток служащих из других учреждений.{nl}У авангарда общества – коммунистов существовал свой клуб, который устраивал мероприятия. Например, прогулку на пароходе вниз по Волге.{nl}Руководство не забывало преданных слуг. Так шоферу Люстику Францу, пострадавшему при исполнении своих обязанностей во время майского мятежа в Саратове, выдали пенсию в размере годового заработка. Его излечение в России приняли за счет Совета. В случае же, если он захочет выехать за границу, решили выдать не более 10 тыс. рублей в счет пенсии.{nl}Из всех последствий государственного регулирования цен одним из самых опасных для новой власти была угроза голода. Отдавать свою продукцию не по рыночной цене крестьянин не хотел. За что стал врагом для строителей коммунизма на несколько лет вперёд. Ленин оценивал ситуацию так: «Революция в опасности. Спасти её может только массовый поход питерских рабочих. Оружия и денег мы им дадим сколько угодно».{nl}Денег не хватало, и купить на них можно было не всё. Посылаемые в распоряжение продовольственных комитетов предметы первой необходимости в обмен на хлеб, распределялись между крестьянством, поставляющим хлеб по норме 1 четверть товарами и 3 четверти деньгами. {nl} Перед началом уборки нового урожая было принято решение об организации волостных и сельских комитетов бедноты. Организацию их поручили местными продовольственными органами при содействии Совдепов. Членами этих комитетов бедноты могли быть малоземельные крестьяне и лица, не пользующиеся наемным трудом. Комбедам доверили распределение хлеба, предметов первой необходимости и сельскохозяйственных орудий между деревенской беднотой.{nl}Появились инструкции, как организовывать комбеды. «Политический комиссар, явившись с отрядом в деревню, собирает сход деревенской бедноты, объявляет им сущность декрета об организации беднейших слоёв деревни, предлагает бедноте избрать комитет для сбора хлеба от кулаков и для заведывания распределением хлеба, сельскохозяйственных орудий и др. предметов первой необходимости нуждающимся».{nl}Кроме того решили привлечь к заготовке хлеба рабочие организации голодающих губерний. Там предоставили право организовывать продовольственные отряды из рабочих и беднейших крестьян для поездок в хлебные губернии, в целях приобретения по твердым ценам или реквизиции хлеба у кулаков. Половина заготовленного хлеба получала пославшая отряд губерния. Другая половина заготовленного хлеба оставлялась в местах заготовки и передавалась в распоряжение комиссариат продовольствия.{nl}Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем предписывала всем уездным, волостным и сельским советам и комитетам принять экстренные меры к собранию всех сведений об излишках хлеба в своих уездах волостях и селах. Укрывателей излишков хлеба обещали преследовать, как контрреволюционеров, предать революционному суду, хлеб их конфисковать.{nl}Видя все это, крестьяне бросали посевы не убранными. В ответ было решено создать уборочно-реквизиционные отряды. Им поручили уборку хлебов с полей кулаков и богатеев. Члены уборочно-реквизиционных отрядов вознаграждались: продовольственной натурой; денежным вознаграждением; особой премией за успешное и быстрое окончание работ по уборке и ссыпке хлеба.{nl}Местные совдепы тоже прикладывали усилия в этом направлении. Так Николаевский уездный исполком ввел обязательную трудовую повинность для всех граждан Николаевска и уезда на время уборки хлеба и обработки полей. Уклонившихся от трудовой повинности лишали хлебного пайка.{nl}В Хвалынске решили «немедленно приступить к организации добровольной крестьянской Красной гвардии для посылки на обмолот имеющегося в копнах хлеба, в каковую назначить энергичного комиссара, который мог бы на правильных основаниях расправиться с кулаками и обмолотить хлеб».{nl}В Петровске приказали немедленно начать свирепейшую реквизицию всех продовольственных продуктов, оставляя необходимую норму. Комиссариат продовольствия, милиция и комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией были объявлены на военном положении.{nl}Ввиду невозможности отправления хлеба в города крестьянин распоряжался им по-своему усмотрению, кормил им свою скотину и перегонял на самогон. {nl}Хлеба в этот тяжелый период понемногу хватило всем и по доступной цене. Большевики смогли защитить беднейшие слои населения от голода. Но сельское хозяйство в результате стало низко производительным и убыточным более чем на полвека вперед.{nl}Из Саратовской губернии, которая была тогда богата дефицитными продовольственными товарами – мукой, зерном, поваренной солью, рыбой, печёным хлебом, в центральные районы страны, и в первую очередь – в Москву, стремились тысячи спекулянтов, везя всё это в мешках и ящиках в переполненных пассажирских поездах и пароходах. Пришлось создать специальную железнодорожную милицию, на которую была возложена обязанность, обыскивать все поезда, вылавливать спекулянтов и конфисковать везомые продовольственные и другие товары. В этих условиях расцвело пышным цветом новое беззаконие, уже со стороны железнодорожной милиции: взяточничество, присвоение конфискованного, насилие, особенно над спекулянтками.{nl}Продовольственному комиссариату поручить вести беспощадную борьбу с мешочниками и реквизировать весь излишек хлеба у кулаков, не останавливаясь ни перед чем, хотя бы пришлось взять хлеб силой оружия, дабы спасти положение.{nl}ЧК предупреждала: «лица, скрывающие запасы каких-либо товаров на квартирах или в других местах, но не в надлежащих торговых помещениях, хотя бы и имели промысловые свидетельства, признаются злостными спекулянтами и предаются суду революционного трибунала. Найденные в таких случаях товары конфискуются».{nl}Вскоре появился термин заградительный реквизиционный продовольственный отряда. Эти отряды обеспечивали осмотр грузов и ручного багажа пассажиров. В интересах полноты ревизии, поезда и пароходы они могли задерживать на один час, но не более.{nl}Губернский комиссариат по продовольствию объявил, что с 27 августа покупка и провоз муки категорически воспрещены. Никаких разрешений на провоз муки никому не дается, а потому мука, покупаемая помимо городских продовольственных лавок, должна отбираться. А в целях усиления контроля над провозом частными лицами муки постановил иметь отряды: подвижной, для переброски в разные места, в составе 25 человек; на ст. Саратов I в составе 20 человек; на Увеке – 30 человек; в Шахматовке – 15 человек и два парохода с командой в 30 человек; при чем один пароход будет курсировать ниже Саратова, а другой – выше.{nl}За хлеб шли настоящие бои. Об этом рассказывает следующий эпизод. На станцию Юрьево из села пришло 10 вооруженных лиц для реквизиции хлеба у мешочников, которых было около 400 человек. Последние обезоружили, прибывших из села. В селе ударили в набат, собрали крестьян, вызвали вооруженный отряд с пулеметами из другого села и прибыли на станцию. Мешочники тем временем заставили служащих станции отправить поезд до прибытия на станцию толпы. Не заставшая поезд толпа явилась в контору и потребовала остановить его на следующем разъезде. Толпа с вооруженным отрядом отправилась догонять поезд.{nl}В результате некоторые села оказались в ужасном положении. Иногда люди по 3-4 дня голодали, не имея возможности приобрести даже пуда муки, потому что ее из одного села в другое не пропускали.{nl}Стратегическим продуктом являлся и картофель. Поэтому в виду начавшегося местами преждевременного рытья молодого картофеля (что грозило сокращением нормального сбора созревшего картофеля) рытье запретили производить не раньше 20 сего августа. Не смотря на это, на базарах Саратова появлялся молодой картофель по высоким ценам. Чрезвычайный штаб предписал следить за исполнением приказа и картофель, как у продавцов, так и у покупателей конфисковывать, причем, продавцы должны подвергаться строгому наказанию, вплоть до предания революционному суду.{nl}Потеряв возможность распоряжаться результатами своего труда, крестьяне обратились к оружию. Повсеместно вспыхивали восстания. Ленин настаивал, что интерес всей революции требует дать везде «последний решительный бой» с кулачьем. Нужно «повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийцев. Опубликовать их имена. Отнять у них весь хлеб. Назначить заложников. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков».{nl}В разгар уборки урожая восстания вспыхивали в губернии то тут, то там. Наиболее серьезным было выступление в нескольких волостях Саратовского уезда. Восставшие заняли пригородные станции: Татищево, Курдюм, Разбойщину. Вину пытались свалить на посланных продовольственным комиссариатом для учета продовольствия в деревню студентов и интеллигенции (около 700 человек). Для ликвидации мятежа были приняты самые решительные меры. Через несколько дней газеты сообщали, что ликвидация бунта в Саратовском уезде близится к концу, «крестьяне сами возвращают оружие». Восстание кулаков в Татищеве подавлено. А очевидцы заметили: «И снова известия о кровавых расправах. Подгородних мужиков утихомирили винтовками в Каменке, что в тридцати верстах от Саратова… расстреляли восемь человек торговцев в Саратове… расстреляли также начальника станции в Татищеве». Обеспокоенный случившимся исполком предписал отделу по борьбе с контрреволюцией немедленно выслать в уезд комиссию для расследования контрреволюционного мятежа. {nl}Вооружённая реквизиция хлеба вызывала кровавые столкновения в деревне. В селе Бакуры, где мужики убили несколько человек из реквизиционных отрядов, был послан карательный отряд с пулемётами. В Оркино крестьянскому отряду пришлось столкнуться с превосходящими его силами кулаков, и только после прибытия отряда саратовской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, удалось собрать все силы. Восстание было быстро ликвидировано, главари были арестованы и препровождены в Саратов. {nl}В село Базарный Карабулак отправлен советский отряд для подавления кулацкого мятежа. Отрядом реквизировано 70 000 пудов хлеба. Несколько человек арестовано. На кулаков наложена контрибуция в 2 миллиона рублей. В селе организован комитет деревенской бедноты. Из окрестных сел поступили многочисленные просьбы – направить к ним революционные отряды.{nl}Исполком резюмировал: «частичные мятежи кулаков в губернии продолжаются, к ликвидации их принимаются меры. Имеются сведения, что в немецких колониях также неспокойно». {nl}Какие меры принимались видно из докладной записки Аткарского уездного военного руководителя, который был выслан для подавления восстания в волостях. Вот её фрагменты: «С сильным оружейным и пулеметным огнем село Б.-Копены было взято. В Копенах были взяты пленные, а также повозки, запряженные и готовые к отъезду. На телефонной связи нами был захвачен контролер, которому мною было задано несколько вопросов, после чего он был заколот. Утром расстреляли всех контрреволюционеров, активно выступивших с оружием в руках. Точно сколько было расстреляно, затрудняюсь сказать. Приблизительно более 30 человек.{nl}В Песковатке мною были задержаны зачинщики и организаторы восстания: У них мы нашли одну винтовку, револьвер и много патронов. Оба были расстреляны, а лошади с повозками конфискованы. На прошедшем совещании решили взять контрибуцию и собрать муки не менее 1000 пудов. … Решили потребовать с Крестов 50 000 рублей контрибуции и 500 пудов муки. … Военный отряд стал требовать, чтобы его удовлетворили по 50 руб. в сутки. … Кроме того с кулаков отдельно в пользу бедноты было собрано 6000 руб. {nl}В русской Песковатке я собрал 3500 руб. В Невежкине я не получил, так как когда стали приносить деньги, к нам подъехали товарищи из Аткарска, и я получил только 1000 руб. В селе Белое Озеро я получил 15 000 руб. А всего взыскано 24 000 рублей. 9000 руб. я вручил комитету бедноты, а также одну лошадь, отобранную у кулака, который, со слов, вредил ходу революции. В селе Белое Озеро был арестован тов. Семидевкин, которого волостной Совет обложил налогом в 3000 рублей. По приезду в Аткарск собранные мною деньги в сумме 33 500 рублей я передал в исполком».{nl}Важной задачей новой власти стало приучение обывателя получать продукты в государственных магазинах. Вместе с этим организовывалось преследование продажи тех же продуктов на работавших нелегальным образом базарах. Результатом стало то, что городское население стало голодать, в то время как в деревнях хлеб ещё изобиловал. {nl}Продажа по рыночным ценам стала уголовным преступлением на весь советский период. Летом 1918 года «виновный в скупке, сбыте или хранении с целью сбыта, в виде промысла, продуктов питания, монополизированных Республикой, подвергается наказанию не ниже лишения свободы на срок не менее 10 лет, соединенного с тягчайшими принудительными работами и конфискацией всего имущества».{nl}Монополизированных продуктов на всех не хватало. Поэтому было необходимо распределять их в установленных нормах. Для этого нужен был точный учет населения. Он совершался путем личного посещения каждого домовладения и квартир, и записи ответов на целый ряд вопросов, так называемой регистрационной карточки, {nl}Монополизировать приходилось всё, чего не хватало. Так государству пришлось закупить «весь наличный запас тканей и всю выработку июля месяца». Или узнаем из газеты, что шпулечные нитки можно будет купить по одной катушке на каждую июньскую карточку, «купон № 1».{nl}Ограничение цены на молоко быстро отменили. В городе образовались огромные очереди за молоком, так как ввоз молока по «твердой цене» сократился. Организовать монополию на скоропортящийся продукт летом технически было невозможно. {nl}Напуганных обысками и реквизициями крестьян пришлось убеждать, что ввоз и продажа молока, масла, яиц, ягод, фруктов и овощей в пределах всей губернии свободны, и они не подлежат реквизиции и конфискации. Продовольственный комиссариат объявлял, что торговля этими продуктами крестьянами может проходить на базаре, но торговцы не имеют право скупать означенные продукты до 10 часов утра.{nl}Перенос острия классовой борьбы в деревню, где проживало 80% населения страны, дал эсерам шанс включиться в противостояние с властью. В начале июля в Москве произошло вооруженное восстание эсеров, которое было подавлено. В Саратовской губернии на фронтах Гражданской войны и в тылу агенты эсеров пытались мешать большевикам строить социализм. {nl}Из центра, пользуясь мандатами советских учреждений, чуть ли не ежедневно эсеры направляли агентов в Саратов, где у них имелись конспиративные квартиры. Центр военной работы этой демократической партии тогда был перенесён в Саратов. Главной их задачей в Саратове была дезорганизация советского 4-го Уральского фронта, который стоял против казаков. Сюда же была переброшена часть Броневого дивизиона, который решил организовать из петроградских боевиков партизанский военный отряд для переброски на ту сторону Восточного фронта. У эсеров были отношения почти со всеми командирами красноармейских частей, которые по настроению были белогвардейцами и обещали поддержку в случае антисоветского выступления или в случае подхода к Саратову Народной армии . Кроме того эсеры занималась переотправкой людей в Самару, где власть советов была свергнута и добровольцы съезжались в ряды Народной армии. {nl}Но чекисты не дремали, и штаб правых эсеров в Саратове был арестован. В Москве на съезде эсэров был арестован Бейлин, один из лидеров партии, в Саратове П.С. Гусева. У арестовывавших были подписанные ордера, в которые вписывали фамилии арестованных. Массовые аресты (например, почти всех жителей в доме Рейнеке на Никольской ул.) уже не удивляла обывателя.{nl}Работа ЧК давала работу судам. Кадров не хватало. Приглашались на должности судей, членов следственных комиссий, правозаступников, нотариусов, судебных исполнителей и пр. Необходимым условием было признание Советской власти, теоретическая или практическая подготовка и наличие рекомендаций.{nl}Судили по-новому. Так, уволенная прислуга, обокравшая своего нанимателя, была оправдана, поскольку она явилась жертвой обмана, обольщения и насмеятельства, а проступок ее объяснялся естественным мщением сожителю за ее увольнение.{nl}Дела революционного трибунала содержали обвинения в следующих формулировках: в промотании казенной винтовки; в систематической спекуляции мукой и др. предметами первой необходимости; в распитии спиртных напитков и даче взятки с целью укрыться от ответственности; в растрате народных денег, будучи на ответственном посту; в злостном использовании с корыстными целями своих революционных прав и растрате народных денег; в недостойном поведении, состоявшего на службе у советской власти; в клевете на исполнителей советской власти, проводивших обыск; в распространении воззваний, призывающих к свержению советской власти, в агитации против советской власти; в даче взяток; в мародерстве, совершенном при исполнении служебных обязанностей; в самовольном оставлении поста, в убийстве и в присвоении 500 руб., отобранных у делегации казаков; за распитие спиртных напитков и производство самочинных обысков; в оскорблении рабоче-крестьянской власти и в призыве к свержению таковой; в присвоении не принадлежащего звания комиссара по борьбе с контрреволюцией и дискредитировании своими действиями советской власти.{nl}Что же стояло за этими строгими обвинениями? Председатель Союза банковских служащих, А. И. Игнатов был обвинен «в агитации против советской власти». В общественном транспорте он рассказал анекдот: «Какая разница между фокстерьером и Троцким?» – «Фокстерьер обрезан сзади, а Троцкий – спереди». Трибунал «признал, что гр. Игнатов виновен в недостойном поведении в публичном месте, и приговорил подвергнуть его тюремному заключению сроком на двадцать дней».{nl}Меньшевик Сиозберг на процессе меньшевиков заявил о том, что обвинитель Рывкин «торгует спиртом и оружием». Это было определено, как попытка сорвать процесс и дискредитировать революционный трибунал. За что Сиозберга заключили в тюрьму на 1 год. А вот Мовша Хлавнович, обвинялся в даче взятки с целью укрыться от ответственности. Защитник, не отрицая этого обстоятельства, указывал на укоренившуюся в обществе привычку давать взятки полицейским и прочим чиновникам. Поскольку это был до такой степени распространенный обычай, что отвыкнуть от него не так-то легко. Хлавновичу присудили к штрафу 1000 рублей в пользу детских приютов. Врач Л. Аветисов за антисоветскую агитацию на собрании служащих Александровской больницы был приговорён к «общественному порицанию» с лишением права занимать выборную должность в течение шести месяцев.{nl}Помимо суда для граждан был учрежден и партийный суд, где строгости было на порядок больше. Вот одно из дел. Комиссар трамвая преследовал свою служащую ухаживаниями. Постоянно говорил глупости, и «несколько раз в своем кабинет брал ее за грудь, и лишь только на угрозу, что она заявит в комитет, комиссар оставил свои домогательства». После этого он постоянно грозил подчиненной увольнением. Вскоре он поплатился партбилетом.{nl}Разгорание Гражданской войны окончательно избавило новую власть от жалости к своим оппонентам. Буржуазии и «лица примыкающих к ней», как то: журналисты, адвокаты, духовенство всех религий, свободные художники, офицеры и учащиеся военных школ и лица, живущие на нетрудовой доход (проценты с капиталов, поступления с имущества и проч.) мобилизовались для формирования тылового ополчения для различных работ. {nl}В Балаково оставшиеся в городе буржуи привлекались к принудительным работам. Они чистили и возили с улиц навоз и мусор под издевательское улюлюканье толпы.{nl}Наиболее опасных решили просто арестовать до лучших времен. В середине августа было арестовано 370 офицеров. В «Известиях» по поводу их ареста было сказано: «Для тех же случаев, когда – вопреки всему – заговор мятежников временно достигает успеха, советская власть должна иметь заложников из враждебного лагеря и за каждого убитого рабочего или крестьянина – расстреливать десяток буржуев и их приспешников. Концентрационные лагеря для офицеров изолируют последних от общения со всеми прочими гражданами, и облегчает надзор за их деятельностью. Необходимо создание таких же лагерей для наиболее активных буржуев».{nl}Следом были произведены аресты среди священников за проповедь об арестованных офицерах. Они так обрисовали положение арестованных, что в церквях стояло рыдание, а затем к тюрьме, у Красного Креста, где содержатся офицеры, потянулись вереницы жертвователей с приношениями. Говорят, у ворот была такая толпа, что пришлось разгонять выстрелами в воздух.{nl}Контрреволюционеры в виду серьезности положения расстреливались на месте, и об этом писалось в газетах. Такая участь постигла железнодорожного служащего, который сообщал белым сведения о силах и расположении советских войск, оставлял службу, когда дорога была объявлена на военном положении. В Петровске против совета готовился заговор офицерами, занимавшими высшие ответственные посты в рядах молодой красной армии. К ним примкнуло несколько реалистов, гимназистов и студентов. «Известия» сообщили: они обманули и за это расстреляны.{nl}Формирование новой армии, так же как и формировании всех государственных структур проходило непросто. Легендарный Чапаев делал мобилизации в занятых им деревнях, не особо спрашивая у жителей согласия на это. Вновь сформированные части в смысле снабжения оружием, снаряжением и обмундированием находились в плачевном состоянии. При этом демобилизованные в Саратове части оружие практически не сдавали, особенно в первое время. Дисциплина и сознательность красных бойцов с трудом позволяли считать их армией. В центре негодовали: «борющиеся стороны несли потери убитыми не столько во время боёв, сколько из мести друг другу, основываясь на взаимных жестокостях. В результате чего смертная казнь над пленными по суду и без суда обратилась в кровожадное убийство и издевательство. Ссоры и драки из-за обмундирования и другого имущества пленных стали происходить всё чаще и чаще. Приказываю дикие самосуды прекратить навсегда: мы люди, а не звери, как ни стараюсь изобразить те, которые ненавидят самое слово красноармеец. В корне пресечь глумление, издевательство над пленными и делёжку их имущество: необходимо помнить, что лежачих не бьют. С обезоруженными пленными, сдавшихся на милость победителя обращаться так, как это практикуется во всех культурных странах».{nl}В центре понимали, что на местах проявлять жесткость при наведении порядка в советских органах местным руководителям не так просто. Приезжим, не знавшим никого, это сделать было проще. В конце августа в Саратов прибыла Чрезвычайная следственная комиссия. Всероссийский центральный исполнительный комитет поручил ей ознакомиться с работой всех местных советов и наладить продовольственное дело. Комиссии было предоставлено право принимать самостоятельные решения, производить аресты, предавать суду, отстранять от работы и вести следствие и дознание. Всем учреждениям и лицам предписывалось беспрекословное исполнение решений особой следственной комиссии. Советские организации и учреждения следовало очистить от всех тех прохвостов и негодяев, которые примазались к советской власти. Комиссия обещала не останавливаться ни перед какими средствами, вплоть до расстрела, против всех тех, кто будет уличен в казнокрадстве, взяточничестве, спекуляции, злоупотреблении своими полномочиями и своим положением.{nl}Один из членов комиссии объяснил в исполкоме, что «приехал не для разговора, а для дела. До сих пор мы были мягки сердцем, полагая, что все эти правые эсеры, меньшевики и саботирующие интеллигенты одумаются. Теперь стало ясно – они хотят раздавить рабочий класс и восстановить буржуазию. Довольно церемоний, нужно дело!»{nl}Для «оживления» ЧК из Москвы «был прислан новый председатель, отличавшийся своей жестокостью и злобой. До него, во главе ЧК стоял Дейч, отличавшийся от других чекистов сравнительной человечностью и безусловно выделявшийся своим умом».{nl}Начали с того, что предложили всем советским учреждениям представить в недельный срок списки на всех служащих со сведениями: Имя. Отчество и фамилия. Бывшее сословие. Принадлежит ли или принадлежал, к какой политической партии (к какой, и с какого времени). Подвергался ли преследованиям царского или временного правительства. Руководителям данного учреждения сообщить, в каком порядке сотрудники принимаются и принимались на службу. {nl}Не подчинение советской власти угрожало отныне лишению свободы от 3 месяцев до 5 лет или же денежному штрафу от 300 руб. до 10 тыс. руб. В особо важных случаях меры наказания могли быть увеличены и свыше 5 лет.{nl}Во время работы комиссии не раз случались конфликты с местными большевиками. Так арест члена следственной комиссии саратовского революционного трибунала, Кармаза К.А. был остановлен чекистом Дейчем. Следственная Комиссия пыталась выяснить «от кого последовало распоряжение об аресте вышеупомянутого Кармаза, а также тех лиц, которые арестовывали его и того лица, которое вырвало трубку у Кармаза при разговоре по телефону с секретарём трибунала».{nl}Контрольно-реквизиционный отдел работал над поисками «излишков» планомерно и публиковал в газетах результаты своей успешной работы в натуральном и рублевом выражении.{nl}Периодически жители узнавали об очередной реквизиции. Всем живущим в гостинице «Европа» объявили, чтобы они искали себе квартиры в связи с её реквизицией. Вскоре объявили о реквизиции и дома Ананьина. Всем жильцам предложили освободить свои квартиры.{nl}Комиссариат финансов запросил разрешения отпустить в его распоряжение обстановку, описанную у гр. Шерстобитова. {nl}При обыске в гостинице у известного бывшего миллионера, живущего в «Европе» Паисия Мальцева было взято бельё и книги. На просьбу: – Оставьте мои книги – это единственное моё утешение, – последовал ответ: – Вам, буржуям, это не надо. Это – народное добро. {nl}Соблазн безнаказанного грабежа не покидал красногвардейцев. На ст. Ртищево почти ежедневно являются красноармейцы Ртищевского Совдепа, производят самовольные обыски, реквизируют у пассажиров без ведома штаба охраны, без членов реквизиционной комиссии. По распоряжению Штаба Восточного фронта в Урбахе арестована вся команда от Новоузенского Совдепа, в числе 12 человек, которая грабила проезжих пассажиров и служащих. При обыске у ни были отобраны 300 п. муки, 2 мешка сахару, чай, мануфактура, кожа, кофе, цикорий, дрожжи, другие товары и 11 тысяч деньгами. {nl}Права и имущество церкви постепенно отбирало государство. Право регистрации населения отошло в ЗАГСы. Метрические выписи и свидетельства на события после 1 апреля 1918 года от религиозных учреждений приниматься, как доказательство, в судебные и другие учреждения не будут. А расторгшие свой брак помимо гражданской власти, и после этого повенчавшиеся церковным браком, будут привлекаться к суду за двоеженство, как и повенчавший их. Узнаем, что «Волгомет» повез из Царицына в Саратов деревянную баржу, полную церковных колоколов, «эвакуированных» с Дона и Украины.. {nl}Новой власти очень хотелось вырастить свою пролетарскую интеллигенцию. Порядок приема в высшую школу был изменен на ходу и без всяких оснований. Старых же специалистов на предприятиях могли убрать на общем собрания рабочих и служащих. Теперь артистам указывали репертуар. Всем советским оркестрам в недельный срок предписали разучить и играть без нот: «Интернационал», «Марсельезу», «Смело товарищи в ногу», «Красное знамя», «Варшавянку», «Вы жертвою пали». {nl}Установили контроль за всем, что они творят. С тех пор и на весь советский период типографии обязаны были доставлять для Книжной палаты по 8 экземпляров каждого вновь выпускаемого печатного произведения. А возможность жить за счет своих произведений ставилась под сомнение. Режиссеры желали национализировать авторское право, и им позволили пока использовать все напечатанные пьесы до принятия решения по авторскому праву.{nl}Нужно понимать, что рассматриваемые события происходили на фоне вооруженной борьбы с восставшими сначала уральскими казаками, потом саратовским гарнизоном, позже чешским корпусом и народной армией Комитета учредительного собрания. Бои шли на территории губернии и приближались к Саратову почти на сотню километров. Советской власти пришлось проявить максимум собранности и максимум жесткости. Для ведения войны нужно было подчинение населения, деньги, продукты, боеприпасы, одежда, лошади и многое другое. Церемониться уже не было возможности. {nl}Обеспечивать порядок должны были ЧК и революционная охрана, которые действовали фактически по своему усмотрению. В губернии появились концлагеря для заложников. Если расстрел демонстрации 31 декабря 1917 года вызвал шок у большинства населения, то летом 1918 года расстрелы непокорных уже воспринимались, как неизбежность. {nl}Частная собственность на предприятия фактически перестала быть таковой. По деревням в поисках хлеба рыскали отряды вооруженных рабочих, лишая крестьян права не только на свой урожай, но и на личное имущество.{nl}Тем не менее, большевики создали сильную власть, которую начали уважать за умение решать такие вопросы, как обеспечение жильем и продовольствием. Они смогли показать себя и в борьбе с преступностью, и с недовольными.{nl}Н.М. Архангельский написал в своем дневнике: «Чем дальше, тем определённее становиться политическая ситуация. Определяются только две силы: с одной стороны – коммунисты, советские власти, а другой – буржуазия. Борьба будет продолжаться между этими двумя силами. Все остальные – меньшевики, правые эс-эры, разнесчастные кадеты и т.п. – будут смолоты между двумя этими жерновами. Никакие учредительные собрания и его микрокосмы на местах, городские думы, не помогут. Мы вступаем в фазу кровавой борьбы – социализма и капитализма, и середины тут быть не может. То, что казалось, неясным ещё два-три месяца тому назад, – теперь получило определённые контуры.