В истории России можно найти немало дворянских фамилий, представители которых на протяжении веков несли службу своему государю, практически не получая за свои труды ничего кроме жалования. Земельные наделы, что периодически доставались им за особые заслуги в многодетных семьях редко обеспечивали их владельцам беспечную жизнь. Примером тому может служить судьба умершего в 1809 г. в должности городничего Царицына (ныне г. Волгоград) Саратовской губ. – Степана Григорьевича Долгово-Сабурова. {nl}Родоначальником Долгово-Сабуровых считают мурзу Атуна Андановича, выехавшего в XIII веке из большой Орды в Ярославль, где тот принял крещение с именем Бориса, а затем перешел на службу во Владимир и был боярином у вел. кн. Александра Невского. Представители рода в течение веков получали за свои заслуги вотчины от Ярославля до Ладожского озера. Долгово-Сабуровы на новгородской земле возле Старой Ладоги известны, по крайней мере, с начала XVII в. А XVIII в. застаёт их помещиками Новоладогской округи Петербургской губ. Семья прапорщика, а в отставке дворянского заседателя шлиссельбургского нижнего земского суда Григория Лазаревича Долгово-Сабурова жила небогато. Двое его сыновей были определены на царскую службу в весьма нежном возрасте. Это были те самые «Недоросли глубокой провинциальной России», которые, выражаясь словами замечательного русского мыслителя В. В. Розанова, «несли ранец в итальянском походе Суворова, с ним усмиряли Польшу». «Каковы они были?» – задаёт он далее вопрос. Наверное, одним из ответов на него могли бы стать судьбы двух русских мальчиков из древнего дворянского рода Долгово-Сабуровых.{nl} Степан с братом Иваном в 1765 г. были записаны на службу в Суздальский пехотный полк, командиром которого был полковник А. В. Суворов. Полк квартировал в основанном Петром I городе – Новой Ладоге. Как раз в это время выдающийся военачальник писал своё знаменитое «Полковое учреждение». Тринадцатилетнему Степану несомненно повезло с воспитателем, подле которого он находился почти одиннадцать лет. {nl}13 ноября 1768 г. в связи с напряжением отношений России со своими западными соседями полк выступил в Смоленск. Шестнадцатилетний сержант прошёл за месяц маршем 869 вёрст, на практике вкусив тяготы походной жизни. {nl}В марте следующего года полк вступил на территорию Польши для подавления восстания польских сепаратистов и участвовал в военных действиях в течение последующих двух лет. В письмах А. В. Суворова, который за эту компанию получил звание генерал-майора, есть упоминания о Степане Долгово-Сабурове, который 8 февраля 1771 г. получил первое ранение. А в письме 19 февраля 1771 г. после девятичасового боя при Краснике под Ореховом капитан А. Панкратьев просил Суворова представить Степана к награде перед генерал-поручиком командующим войсками в Польше И. И. Веймарном. Но лишь через год, когда полк уходил из Польши, юноша получает первый офицерский чин прапорщика.{nl}В июле 1772 г. Степан на полях Русско-Турецкой войны в качестве адъютанта в ставке Суворова на Дунае. Уже через год он награждён за отличия чином поручика Углицкого пехотного полка. {nl}Осенью того же года Степан Григорьевич выезжает на свадьбу А. В. Суворова с княгиней В. И. Прозоровской в Москву. Эта поездка увековечена в семейной истории благодаря тому, что в руки А. В. Суворову попало письму Степана к своему сослуживцу, написанное в дороге. Содержание письма не понравилось полководцу, и он написал своему адъютанту нравоучительное письмо следующего содержания: «Бог тебя простит! У кого ты этому учишься? Буде перенимаешь у Григория Александровича (сослуживец С. Г. Долгово-Сабурова – ред.), то и он своим непостоянством благоденствие свое портит! А будь благочестив, добродетелен, тверд, великодушен и праводушен, чистосердечен, терпелив, непоколебим – время все очищает – с вертопрахами не знайся. Наш спаситель тебя будет миловать». Это письмо стало семейной реликвией и бережно хранилось до середины XIX в., пока не попало в руки к саратовскому историку-краеведу А. Ф. Леопольдову, которым было опубликовано в 1846 г. в «Саратовских губернских ведомостях». К письму была приложена записка Степана Григорьевича к своим потомкам, в которой он «душевное сияющее изречение» великого полководца завещал «сберегать, как поистине душевное руконачертание во все дни моей жизни достойно и для моего потомства …, как и есмь вечно благотворительного отца преданно помнящий и про¬славляющий».{nl} Но вернёмся в 1774 г. В мае А. В. Суворов и его адъютанты возвращаются на Дунай, но уже в сентябре с войском идёт в Поволжье на поимку Емельки Пугачёва. Как мы знаем, Александру Васильевичу досталось только конвоирование пленённого бунтовщика в Москву. По всей видимости, молодой офицер Долгово-Сабуров был в это время подле своего генерала. {nl}Последние годы своей службы с 1776 г. Степан Григорьевич проводит на Кавказе. С 1779 г. он в чине капитана служил в Ладожском пехотном полку и по болезни «в оном службу оставил секунд-майором 781-го апреля 28».{nl}Но меньше чем через год он «определен был по указу Правительствующего сената Уфимского наместничества в палату уголовного суда зауряд асессором». А ещё через год «при генеральном баллотировании благородным Саратовского наместничества дворянским обществом выбран» в возрасте 31 года заседателем судебной палаты – должность, недавно введённая по реформам Екатерины II.. {nl}Через пять лет он женился на шестнадцатилетней девице из богатой саратовской дворянской семьи – Александре Фёдоровне Быковой. Об этом событии мы узнаём из поздравления, присланного А. В. Суворовым с Кинбурнской косы, хранящемся ныне в Саратовском архиве. Дед Александры Фёдоровны – Автоном Быков в 1753 г. получил за многолетнюю службу 8270 дес. земли в близ Саратова при деревне Елшанка, которая с той поры стала называться Быковкой. А поскольку у отца невесты Степана Григорьевича был только один брат, то его четыре дочери, имея скромное приданное, могли рассчитывать на приличное наследство. {nl}Но жалования на содержание молодой семьи явно не хватало и вскоре после женитьбы «для собственных её нужд в годичный срок из строительной суммы» Александрой Фёдоровной было взято тысячу рублей «под залог недвижимого имения … со взятьем на банковом праве за рукоприкладством её обязательства». В залог пошло пятьдесят душ крепостных, принадлежавших родителям молодой жены. Так с февраля 1789 г. чета Долгово-Сабуровых начала брать займы под залог своего и родительского имущества. {nl}Степан Григорьевич 16 лет служил заседателем в земских судах сначала Уфимской, а потом Саратовской губерний, дойдя до чина надворного советника. В 1793 г. он был командирован в Санкт-Петербург «для доложения Императрице Екатерина II о дворянских выборах». {nl}В 1796 г. в деле И. А. Ганибала (сына арапа Петра великого) и коллежской советницы вдовы М. Ф. Тихменевой суд встаёт на сторону первого, при поручительстве А. А. Пиля (деда поэта и мемуариста И. И. Дмитриева) и С. Г. Долгово-Сабурова. Правда, в данном случае, очевидно, сыграла роль совместная служба Ганибала с братьями Долгово-Сабуровыми в Польше в период кампании 1769-1772 гг. {nl}В 1798 г., согласно сохранившимся документам, происходит исключение из залога имения А. Ф. Долгово-Сабуровой, но за счёт закладной, полученной С. Г. Долгово-Сабуровым.{nl}В 1799 г. в городе Царицыне Саратовской губернии учреждается должность полицмейстера, которую и занимает Степан Григорьевич. И в том же году он становиться городничим этого уездного города, в котором он проводит последние десять лет своей жизни.{nl}В 1801 г. Александра Фёдоровна берёт в очередной раз взаймы из дворянской казны 500 руб. Залогом по-прежнему служило имение в д. Быковка и принадлежавшие ей 7 душ мужского пола. Оклад её супруга составлял 300 рублей в год. Несложно понять, что погасить ссуду с такого оклада было невозможно. А обирать своих сограждан новому городничему, по всей видимости, не позволяла его честность и гордость древней фамилией.{nl}5 октября 1807 г он пишет прошение на высочайшее имя о пожаловании ему за более чем сорокалетнюю службу земельного надела. В нём он сетует на своё материальное положение: «Родители мои из помещиков Петербургской губернии Новоладогской округи воспитали нас своих детей двух сыновей и четырёх дочерей от 7-ми душ их крестьян. Так жена моя Саратовской губернии и того же округа жительствует по судьбе нашей: богу благодарение: и имеем трех сыновей в службу поступивших и двух дочерей при себе воспитываем от 10-ти душ крестьян. Мать моя с давних лет вдовствует, обременена старостью и дряхлостью и от слёзных её с дочерьми сиротами горестей лишилась зрения, требует сыновьего пособия. Но я бессилен, отдалён и едва могу ей из получаемого указанного по месту жалования малую часть уделять. Имения же по службе моей никакого не приобрёл, даже малейшего дому для моего семейства нигде не имею и довольствуюсь по возможности нашей наймом. По таковым крайним нашим необходимостям и задолжал частным людям по обязательству до 800 рублей и есть сей долг для нас неуплатный. Должны расстаться по залогу с нашими крестьянами. Горестны, горестны наши обстоятельства».{nl}31 декабря того же года из Петербурга от управляющего межевым департаментом Карла Габлица поступает запрос саратовскому вице-губернатору А. Д. Панчулидзеву об основательности прошения. Через три месяца 10 марта 1808 г. в Саратов на имя Панчулидзева приходит высочайший указ: «Утверждаясь на свидетельстве вашем о похвальном долговременном его служении, и крайней при его большом семействе бедности, Я повелеваю отвести ему Долгово-Сабурову из свободных Саратовской губернии казенных земель в вечное и потомственное владение восемьсот десятин, о чём и поручаю вам учинить надлежащее распоряжение».{nl}24 сентября того же года Степан Григорьевич сообщил А. Д. Панчулидзеву, что графиня Белосельская при межевании на своих крепостных в Кузнецком уезде в 1805 г. приписала себе лишних 730 десятины. Он просил отдать их ему, добавив недостающие по царскому указу 70 десятин у села Лох. В результате 4 декабря межевая контора вынесла определение об отводе этой земли просителю. Но как раз в это время Степан Григорьевич внезапно умирает. Только в ответ на прошение вдовы от 16 мая 1809 г. ей выдают бумаги на землю в количестве 730 дес. в Кузнецком и 11 дес. в Аткарском уезде. Тогда же Александра Фёдоровна обращается к губернатору с просьбой о выдаче половинного оклада, пожалованного мужу перед смертью. Практически сразу же после получения документов на землю Александра Фёдоровна продаёт 11 десятин 1036 сажень неудобной по смежности дач земли между сёлами Каракозово и Вырыпаевки Аткарского уезда за 60 руб. ассигнациями.{nl}В 1817 г. родители Александры Фёдоровны умерли, и при разделе имения ей досталось 12 душ. мужского пола с жёнами и детьми обоего пола в деревне Быковке Саратовского уезда и с. Кадышевка – Хвалынского. Таким образом, «капитал» вдовы фактически удвоился. В 1837 г. у её единственной наследницы – дочери Анны уже было 40 душ крепостных, что позволяло ей с двумя детьми жить более-менее безбедно.{nl} Кроме Анны у Степана Григорьевича и Александры Фёдоровны были ещё одна дочь и трое сыновей. Старшие сыновья Михаил и Алексей, как и их отец, сызмальства были отданы в военную службу и погибли в Отечественную войну 1812 г. Старшая дочь Прасковья девицей ушла в монастырь и потомства не оставила. Младший сын Иван – крестник А. В. Суворова стал военным моряком. В военных действиях он не участвовал и умер в холеру 1830 г. На этом саратовская ветвь рода Долгово-Сабуровых пресеклась. Это позволило единственному внуку Степана Григорьевича – Виктору Антоновичу Шомпулеву обратился в 1873 г. в Сенат с просьбой о смене его безвестной, доставшейся ему от деда – венгерского гусара, знатность происхождения которого весьма сомнительна. Известный саратовский мемуарист и общественный деятель к тому времени уже был достаточно крупной персоной на провинциальном небосклоне и помимо должности губернского предводителя дворянства занимал ещё целый ряд должностей. По неизвестной причине прошение хода не получило, но сегодня оно напоминает нам, какое значение придавали дворяне своим корням.{nl}На примере судьбы и личности С. Г. Долгово-Сабурова мы можем выделить характерные черты менталитета лучших представителей коренного столбового дворянства России XVIII столетия. Не мыслившие себя вне службы, не допускавшие мысли о возможности нажиться за счёт казны, эти безвестные провинциальные дворяне в полной мере отвечали этическим воззрениям «служилого сословия» и созидали здание великой империи.