Одна из любопытных страниц прошлого Саратовского края связана с охран-ной службой особых воинских формирований, предназначавшихся для искорене-ния речного разбоя. Его история своими корнями уходит к тому далёкому време-ни, когда волжские просторы бороздили лодки ушкуйников. Можно сказать, что разбойная вольница разрасталась вместе с усилением русского присутствия в ре-гионе, часто значительно опережая колонизационные инициативы московских властей. Неудивительно, что в первой половине XVII столетия «Волга на всём её протяжении была поприщем воровских казаков» . История речных разбоев выхо-дит далеко за рамки заявленной темы. Огромный вклад в её изучение внёс сара-товский историк Д. Л. Мордовцев. Второй том его знаменитой книги «Самозванцы и Понизовая вольница» почти целиком посвящён разбойным деяниям знаменитых волжских атаманов, поэтому в данной работе мне хотелось бы взглянуть на проблему, так сказать, с позиции официальной власти.{nl}В XVIII и первой половине XIX в. удельный вес речного транспорта в хо-зяйственной жизни страны неуклонно возрастал . Огромные расстояния государ-ства и плохое состояние дорог придавали водным путям важное стратегическое значение. Серьезным препятствием к их более широкому использованию стал в указанный период речной разбой, угрожавший не только «торговым волжским ка-раванам купцов, но и спокойной жизни вновь образованных поселений» . В ос-новном, разбойники грабили корабли, пристававшие к берегу для отдыха или ночлега. Случались, однако, и более дерзкие преступления, когда «при встрече с торговым или иным судном разбойники, с криком «Сарынь на кичку!», преграж-дали им путь. При этом крике все на остановленном судне бросались наземь и ле-жали ничком, пока шёл грабёж. Того, кто осмеливался поднять голову, убивали немедленно» . Одни из самых опасных в отношении речного разбоя участков на-ходились в пределах Саратовского края . Важно отметить, что волжские удальцы отнюдь не ограничивали свой преступный промысел речными судами. Нередко, пристав к городу ночною порой, они грабили намеченный ими дом .{nl}По определению Верховного тайного совета от 17 января 1728 г. для пре-дотвращения набегов калмыков на прибрежные селения на дистанции от Астрахани до Саратова в каждом городе были заведены «20 лодок расшивных, в которых по Волге разъезд имели солдаты из полков астраханского гарнизона» . Эта мера, направленная, прежде всего, против калмыков, имела, в то же время, весомое зна-чение и для борьбы с речными разбоями. С 30-х гг. XVIII века патрулирование на Нижней Волге осуществляли волжские казаки . Позднее ту же службу исполняли казаки Астраханского казачьего полка . В эти годы по воде доставлялись наиболее ценные грузы и такие меры предосторожности оказывались далеко не лишними. Именно так, в сопровождении большого числа военных на судне, оснащённом орудием, особая «монетная рота» доставляла в приволжские города, отчеканенные в Екатеринбурге медные деньги . К подобной практике в этот период прибегали не только власти, но и владельцы частных кораблей. В 1769 г. учёный путешест-венник И. И. Лепехин наблюдал у Саратова «флот, состоящий из множества судов, которые вооружаются по нескольку пушек на вертлугах, для безопасности от разъезжающих по Волге удальцов» . В 1770 г., после ограбления такими «удаль-цами» военных кораблей, астраханский губернатор Н. А. Бекетов потребовал от саратовского и царицынского комендантов организовать регулярные разъезды во-инских команд. К поимке разбойников были привлечены и волжские казаки, кото-рые, при дальнейшем попустительстве грабителям, по грозному предостережению губернатора, могли быть «не только разжалованы», но и «нещадно еще на теле штрафованы» . Грабежи, между тем, продолжались. На начало 70-х гг. XVIII в. приходится одна из наиболее сильных вспышек активности разбойников . В пе-риод Пугачёвского возмущения и в первое время после него понизовая вольница являлась абсолютной и безраздельной хозяйкой речных просторов. На Нижнем и Среднем Поволжье нормальное судоходство фактически прекратилось, а на уча-стке от Сызрани до Царицына в руки бунтовщиков попали почти все казённые и частные суда. В конце августа 1774 г. офицеры саратовского гарнизонного ба-тальона, совместно с военнослужащими гарнизона Царицынской крепости, в ко-торой они находились после бегства из родного города, участвовали в уничтоже-нии шайки мятежников, захвативших корабль Соляной конторы с казной и цен-ными вещами. Боевая операция прошла настолько успешно, что многим из её са-ратовских участников удалось даже … неплохо поживиться за счёт «спасённого» от разбойников имущества . Тогда же, по приказу астраханского губернатора П. Н. Кречетникова, особая эскадра из нескольких лодок с экипажами и артиллерией из царицынского гарнизона, крейсировала по Волге в окрестностях города и унич-тожала «злодейские суда». Одна из таких шаек, имевшая стан на одном из остро-вов в 10 верстах ниже колонии Сарепта, располагала лодками, вооружёнными пушками и насчитывала до ста человек. В 1775 г. особое беспокойство властей вызывали дерзкие разбои «атамана Заметаева». На борьбу с ним были направлены воинские команды от Астраханского гарнизона, а в июне того же года, по приказу генерал-поручика А. В. Суворова, из Саратова вместе со второй гренадёрской ро-той Ладожского пехотного полка, четырьмя эскадронами гусар и пикенер, «вожа-тыми казаками» и 20 «работными людьми» вниз по Волге к Астрахани на двух «сплавных» и шести «раскасных» лодках был командирован секунд-майор Пётр Соловьёв. Ещё два судна выделила Царицынская комендантская канцелярия . Не остался в стороне Царицын и в следующем году, когда 30 солдат и казаков были посланы оттуда на двух лодках к Чёрному Яру с целью искоренения разбоев. То-гда же комендант И. Е. Цыплетев потребовал принять меры к поимке разбойников от атамана волжских казаков В. М. Персидского .{nl}Летом 1776 г. князь Г. А. Потёмкин именным ордером на имя астраханского губернатора И. В. Якоби повелел произвести постройку 18 лёгких лодок для пат-рулирования по Волге специальных команд. Средства на построение лодок были собраны с жителей губернии. На Саратов пришлась весьма значительная сумма в 3720 рублей 84 копеек . В 1777 – 1778 гг. команда из 12 солдат при одном офице-ре астраханского гарнизона совершала разъезды в низовьях Волги . Летом 1780 г. шайка разбойников орудовала около урочища Широкий буерак. По требованию астраханской губернской канцелярии для поимки грабителей обер-комендант ге-нерал-майор В. В. Левин приказал отрядить от квартирующего в районе Царицына Куринского пехотного полка воинскую команду. Как и прежде, волжским казакам было предписано совершать разъезды между станицами . Очередная вспышка ак-тивности понизовой вольницы пришлась на 1783 г. Для «искоренения такового грабежа» в течение нескольких месяцев на двух лодках, выделенных Астраханским губернским магистратом, разъезды по Волге осуществляла военная команда из 17 нижних чинов и одного обер-офицера .{nl}Практические итоги всех этих мероприятий были невелики. Затихая на ко-роткий срок, разбои снова возобновлялись, как только опасность встречи с разъ-ездными командами миновала. Местным властям не хватало последовательности. Их действия часто оказывались не согласованы и не вполне продуманы. Иногда, впрочем, и они проявляли неожиданную изобретательность. Д. Л. Мордовцев в одном из своих очерков приводит рассказ, записанный со слов встреченного им старика, который, в молодые годы, слышал его от пожилого разбойника, непо-средственного участника событий. По словам старика, в один из последних годов XVIII века некий саратовский воевода «дал секретное предписание, чтобы карава-ны … провожать воинским людям. А те воинские люди … будут скрыты в самих судах, с ружьями и всякими воинскими припасами». В случае нападения они должны были дождаться, когда грабители высадятся на суда, после чего их унич-тожить или переловить. По словам рассказчика, обмануть разбойников тогда не удалось. Однако само проявление подобной инициативы весьма примечательно .{nl}Положение на Волге начало меняться при императоре Павле, с периодом правления которого не совсем верно связывают окончательное искоренение реч-ного разбоя . В это время на смену «понизовой вольнице», вымершей, по заклю-чению Д. Л. Мордовцева, к началу XIX века , приходят обычные воровские шай-ки. Для них «военный катер был уже грозою, тогда как предшественники их без-боязненно грабили караваны судов и так же безбоязненно нападали на города и селения» .{nl}В мае 1797 г. проживавший в Астрахани священнослужитель Н. Г. Скопин записал в своем дневнике: «Слышно стало, что по Волге разбойники умножились великими партиями около Царицына и Камышина. Какая же причина столь давно неслыханному скопищу их, судить можно, но не должно: суд Божий есть…» . Отмеченное Скопиным усиление речного разбоя не осталось незамеченным вла-стями. Для борьбы с воровскими шайками на Волгу тогда же отправился полк из 500 уральских казаков, под командованием майора М. Назарова. Одна половина полка несла службу на левом берегу, другая – на правом. Посылкой на Волгу ка-заков Павел не ограничился. 20 июня 1797 г. император издал именной указ Ад-миралтейской коллегии о боевом патрулировании по Волге. Для этой цели монарх повелевал построить в Казани «девять легких гребных военных судов, на которых была бы одна пушка и несколько фальконетов, снабдя их артиллерию, равно мор-скими командами, сколько на них будет потребно, которые там и будут навсегда оставаться, три из оных будут занимать дистанцию от Царицына до Астрахани, три от Казани до Царицына, и три от Казани вверх по Волге кои и будут называться гард-коты реки Волги, и стараться истреблять немедленно, буде же открылись каковыя разбойническия лодки почему и приступить по сему к исполнению» . Непривычное русскому уху название «гард-коты» (гардкоуты) было заимствовано из Европы. Именно так (canoniers gardes–cotes) именовались французские команды береговой охраны, упраздненные в 1815 г. {nl}Регулярное патрулирование по Волге началось ещё до окончательной по-стройки всех лодок. О состоянии команд и своих действиях по поиску воровских шаек начальники гардкоутов регулярно рапортовали губернатору, в подчинении которого они находились. Общий смысл этих рапортов сводился к тому, что «раз-бойников, а равно и место пребывания оных» никому из офицеров найти не уда-валось . В августе 1798 г. астраханский губернатор И. С. Захаров уведомил об этом императора , а в рапорте от 8 декабря 1799 г. сообщил ему, что «находящие-ся во вверенной ему губернии гардкоуты, разъезжая два лета по Волге, нигде не повстречали и не слыхали никаких разбойнических или подозрительных партий» . Павел немедленно отреагировал на рапорт И. С. Захарова, распорядившись, сразу же после вскрытия Волги, отправить все зимовавшие на ней гардкоуты в распоряжение Казанской адмиралтейской конторы. Отсюда они должны были командироваться по требованиям начальников губерний в случае появления воровских шаек .{nl}22 марта 1800 г., по просьбе саратовского губернатора В. С. Ланского, в его подчинении было разрешено оставить два гардкоута . В ноябре 1804 г. Адмирал-тейская коллегия, повелела: «снарядя для будущего лета все 9 гардкоутов, кото-рые, по высочайшему его императорского величества соизволению, имеют быть построены вновь на место старых, пришедших в ветхость, назначить им разъезды и зимние посты в тех самых местах, где они находились до 1800 года, равномерно и отправленным сего года в разъезд по губерниям гардкоутам не собираться уже для зимования в Казань …, но зимовать им или в прежних местах, или где гражданские губернаторы за лучшее признают» . 16 декабря того же года Александр I, основываясь на представлениях Нижегородского, Казанского и Костромского гу-бернаторов, приказал увеличить число лодок до 12 .{nl}Саратовские власти проявляли инициативу в борьбе с разбоями, порой не дожидаясь помощи от гардкоутных экипажей. В июле 1804 губернатор П. У. Бе-ляков привлек «к истреблению воровской шайки, появившейся на Волге около Волгска», десять отставных казаков. Саратовской думе поручалось приобрести для них «исправную и надежную косную лодку», каковая и была куплена за 25 рублей у вятского крестьянина Данилы Шашова . В том же году плодотворные усилия Белякова по поимке разбойников увенчались «высочайшей благодарностью» императора . К этому же времени в официальных документах Саратовской губернии относятся и первые упоминания о разъездных командах. 26 октября 1805 г. губернатор П. У. Беляков сообщил городской думе г. Саратова о полученном им отношении лейтенанта Моисеева, в котором тот рапортовал о прибытии с вверен-ным ему гардкоутом и экипажем на зимовку. Начальник губернии предложил думе соорудить над вытащенными на берег двумя лодками лубочный сарай, что вскоре и было исполнено . Согласно сведениям саратовской думы, в 1805 г. квартиры в городе занимали 2 обер-офицера «морской флотилии» с 28 «матрозами» . С этой поры служащие гардкоутов каждый год зимовали в Саратове . К обычным заботам городской думы прибавилась обязанность сооружать осенью временные помещения для хранения лодок. В одном из дел, заведенных по этому поводу и датируемом 22 ноября 1807 г., сообщается, что «командующий гардкоутами № 9 и 10 флота лейтенант Маслов кончил разъезды его по Волге, вытащил гардкоуты на берег, для которых и просит сделать лубошный сарай» . 10 ноября следующего года Маслов вновь обратился в думу с тем же требованием: «Для состоящего в ве-домстве моем гардкота в разсуждении уже остановления и покрытия реки Волги льдом дабы оной не мог быть на открытом воздухе поврежденным, благоволит оная дума кому следует приказать к сбережению оного сделать на берегу Волги лубошной шалаш» . 14 ноября 1809 г. подобное же обращение поступило за под-писью лейтенанта Левицкого , а в ноябре 1811 г. в документах упоминаются флотские лейтенанты Секерин и Каширин . Аналогичный порядок существовал и во взаимоотношениях с уездными органами власти приволжских городов губер-нии. В Хвалынске шалаши (обычно для двух лодок) сооружались сначала думой, а позднее посредством местной дорожной и строительной комиссии . В Вольске после завершения почти каждой навигации зимовал гардкоут № 8. В ноябре 1823 г. городская дума в ответ на требование командира судна о сооружении шалаша, посоветовала истребовать необходимую для этого сумму от дум Сызрани и Хва-лынска, в которых гардкоут зимовал «весьма редко». Отказ мотивировался тем, что город был «отягощён постоем Елизаветградского гусарского полка и немалым числом инвалидной команды» .{nl}Архивные материалы позволяют прояснить некоторые бытовые детали пре-бывания в Саратове охранителей речного спокойствия. В апреле 1817 г. несколько зимовавших в городе матросов, во главе с М. И. Волковым, подрядились у Думы на пробивку паклей стен двух съезжих домов . В 1821 г. нижние чины 9-го гард-коута в течение четырех дней были заняты утеплением тюремного замка и кара-ульной избы, за что получили от Думы по 1 рублю 40 копеек . Из отношения их командира лейтенанта Суслова, датированного 10-м сентября 1822 г., выясняется, что служащие гардкоутов проживали «артельно в доме Крикова» . Состав квар-тировавших здесь экипажей не был постоянен. Так, в 1826 – 1827 гг. тот же Суслов подписывался уже как начальник «казанского Гарткоута 14-го» . В 1828 г. «мат-розская команда до 30 человек» квартировала в домах мещан Самотовых, а чуть позже Лебедевых . Весной 1829 г. одна из зимовавших в Саратове лодок была на-значена в продажу. 8 мая губернатор А. Б. Голицын предложил городской думе приобрести её для перевоза через Волгу губернских чиновников. Управлять куп-ленным вскоре судном нанялся отставной боцман 13-го флотского экипажа Фёдор Языков. 14 июня А. Б. Голицын поручил думе «тотчас озаботиться приисканием для действия на том горткауте потребного числа людей из отставных в подобной службе находившихся, с производством им за то платы» .{nl}2 октября 1829 г. Николай I утвердил «Положение», в соответствии с кото-рым «для охранения купеческих судов, плавающих по Волге и впадающих в нее рекам: Оке, Суре, Каме и Вятке» создавалась «особая команда» – 2-й полубатальон 9-го (впоследствии 7-го) военно-рабочего батальона . В состав полубатальона вошли 4, 5 и 6 роты, а также две роты 8-го Ластового экипажа Балтийского флота «в полном числе чинов». Новое военное образование со штабом в Казани, полу-чившее с 1838 г. название Гардкоутного экипажа, находилось в подчинении III округа Главного управления путей сообщения. Нижние чины были «уравнитель-но» распределены по 18 судам трех рот, в каждой из которых, по установленно-му штату, состояло 90 рядовых, 6 унтер- офицеров, 1 фельдфебель, 2 барабанщи-ка, писарь, фельдшер и цирюльник. Общая численность формирования достигала 336 человек. На каждом судне полагалось иметь 1 унтер- офицера и 15 рядовых (в их числе двух знающих «действие из орудий»). Уже весной 1830 г. штат полуба-тальона был увеличен на 12 офицеров. Теперь они присутствовали на каждом судне . На 14-весельном гардкоуте имелись однофунтовая пушка и четыре фаль-конета. Матросы имели стрелковое оружие . По воспоминаниям казанского жи-теля А. Овсянникова, команда гардкоута обычно «вооружена была кремневыми ружьями» . Каждая из трех рот имела определенную дистанцию патрулирования, менявшуюся в зависимости от местной обстановки. 4-я рота наблюдала за поряд-ком на Оке, Суре, верхней Волге (от Костромы до Казани). 5-я рота контролиро-вала Каму, Вятку, волжский район от Казани до Хвалынска. 6-я рота осуществляла разъезды на участке от Хвалынска до Астрахани. Для зимовки гардкоутов ус-танавливались постоянные пункты. В крайнем случае, допускалось «оставление судов и команд там, где сие возможно будет», однако зимовать они должны были «непременно … в одном месте». Несмотря на подчинение гражданскому ведомст-ву, полубатальон сохранял «военное устройство, по составу его, ему свойствен-ное». Назначение и снятие его командира являлось исключительной прерогативой императора .{nl}В начале 1831 г. начальником «здешних Готкаутов» являлся капитан Суслов – командир 6-й роты, почти двумя десятилетиями ранее упоминавшийся в чине лейтенанта . К концу 30-х годов XIX столетия в Саратове при «двух Горкоутах» находилось 35 человек . Здесь располагались ротный двор со швальней и казар-мой для шитья сапог, цейхгаузы для хранения «6-ти воинских каркаутов», «артил-лерийских вещей», провианта и амуниции, особая комната для ротной канцелярии, а также сарай для зимнего хранения лодок с теплой караулкой при нем . По-следнее из перечисленных помещений находилось на берегу Волги, в непосредст-венной близости от занимавшегося ротой двухэтажного каменного здания «старого магистрата» во 2-й части города. Не сохранившийся до наших дней дом сдавался под квартирование экипажа «попечительством над общественными имуществами купцов и мещан» города . Документы доносят до нас и отдельные, порой, печальные эпизоды повседневной жизни служащих экипажа. Так, летом 1851 г. в Саратове случилось чрезвычайное происшествие. Унтер-офицер 3-й роты Семен Подисков, давно злоупотреблявший чрезмерным употреблением горячительных напитков, был разжалован в рядовые. Узнав о приказе, Подисков в отчаянии «са-мовольно отлучился с гордкота, стоявшего у берега, в свою квартиру и напился пьяным». Лишь после полуночи сослуживцы привели его на корабль. Здесь он «с бритвою в руках, мгновенно выхваченною из рукава шинели, бросился на коман-дующего гардкотом прапорщика Матвеева, который, однако, предупреждённый благовременно об этом нападении, успел избежать опасности. Неуспев в этом на-мерении, Подисков тою же бритвою нанёс себе по горлу восемь ран, но не умерт-вил себя, быв удержан от того нижними чинами и связан; причём порезал рядово-му Веденикову большой палец на левой руке. В это же время он произносил к прапорщику Матвееву дерзкие слова, выражающие насмешку». Когда на следую-щий день Подискова вывели из внутреннего помещения для отвода в полицию, он бросился с лодки в воду, но был спасён от утопления своими сослуживцами. Ау-диториат Главного управления путей сообщения постановил наказать Подискова шпицрутенами, прогнав два раза через строй в 500 чел. и, лишив всех прав со-стояния, отправить на каторжные работы в рудники Тобольской губернии на 12 лет. В мае 1852 г. Подискова прогнали через строй Саратовского гарнизонного ба-тальона и, после излечения в тюремной больнице, отправили в Сибирь. Вместе с мужем туда, по собственному желанию, отправилась и его супруга Олимпиада с малолетним сыном Василием . В том же году к следствию по нашумевшему делу о ритуальных убийствах двух мальчиков привлекался служивший в Саратове 3-й роте Гардкоутного экипажа рядовой иудейского вероисповедания {nl}Волжские экипажи, призванные следить «за всеми порядками» на реке, часто вступали в конфликт с волжскими рыбопромышленниками, не соблюдавшими установленные законом правила. Как вспоминали братья А. Т. и З. Т. Чеботаревы, – одни из крупнейших саратовских дельцов отрасли , «гардкотчики», известные под простым народным названием «шлюпка», … производили над лодочниками-краснорыболовами всякие неприличные вымогательства и насилия; крючками ловленных осетров и стерлядей отнимали самоуправно в свою пользу». Над пы-тавшимися сопротивляться «учиняли дикую расправу, вязали руки рыболовам на-зади и жестоко наказывали, давая от 50-ти до 200 ударов розгами без всякого суда и следствия, и никто не осмеливался приносить на гардкотчиков жалоб» . Как пи-сал А. Н. Минх: «Гардкоутный экипаж, или как их звал народ, «гарготы», приди-рался к судохозяевам и требовал паспорта рабочих, а как большая часть их были беспаспортные, то явились лихоимство, волокиты и задержки в полиции». Часто во время своих разъездов «экипаж останавливался у какого- нибудь кабака, напивался пьян, палил из пушек, учинял в деревнях всякаго рода безобразия» . «Бывали случаи, – писал самарский историк П. А. Преображенский, – что экипаж входил в сделки с разбойниками и выговаривал от них только неприкосновенность казенных судов. Но и тут случались недоразумения: «вы бы хоть казенного-то не трогали», упрекают власти, «а чёрт вас там разберет, отвечают молодцы, которые казенные, которые нет: ставьте знаки» … И стали ставить на мачтах маленький красный флаг, а на носу судна государственный герб» .{nl}Уже в 1840 г. А. Сафронов писал, что в пределах Саратовского края «грабе-жей и разбоев почти нет», а «маловажные плутовства хотя и случаются, … но, большею частью – от людей, приходящих для заработков или от движущих по Волге суда» . Последний крупный волжский разбой произошел в 1847 году, когда в районе Жигулевских гор было ограблено сразу девять кораблей . Возможно, именно с этим чрезвычайным происшествием связан визит в Саратовскую губер-нию надворного советника Астафьева, командированного весной 1848 г. «для прекращения грабежей на реке Волге» . А. Н. Минх, предпринявший летом 1853 г. поездку из Саратова в Казань, записал в дневнике со слов встреченного им лоц-мана, что знаменитые разбои в районе Жигулёвских гор «прекратились не более 10 или 15 лет; что теперь учреждён здесь кордон, т. е. военные команды, объез-жающие на лодках берега Волги, и редко случается, что несколько беглых, скры-вающихся в горах, проникают ночью на «привалившее» … небольшое судно и грабят его» .{nl}Усиление административного контроля, увеличение населения на берегах Волги и, наконец, появление пароходов, лишили «понизовую вольницу» свободы действий. Вместе с прекращением грабежей отпала и надобность в гардкоутных командах. Именной указ императора от 20 декабря 1856 г. повелевал «учреждён-ные … для крейсерства на Волге Гардкоутный экипаж и Гардкоуты в течение 1857 года упразднить». Нижние чины должны были пополнить другие подразделения ведомства путей сообщения, а исключаемым из штата офицерам надлежало вы-платить денежное содержание на год вперёд. Часть сбережённых средств прави-тельство намеревалось «обратить на постепенное введение пароходов» .{nl}На 1857 г. квартирная комиссия наняла здание «старого магистрата» на прежних основаниях. Как и прежде на берегу Волги был сооружён временный са-рай для хранения гардкоутов . Процесс расформирования 3-й роты продолжался полгода. Уезжали офицеры и нижние чины, амуниция и оружие отправлялись в Казань . С 8 по 13 июня для урегулирования хозяйственных вопросов в Саратове находился, теперь уже бывший, командир Гардкоутного экипажа – генерал-майор Кудрявый. В этот чин император произвёл его «за отличие по службе» 31 января 1857 г. {nl}22 июля в квартирную комиссию поступило последнее отношение командира 3-й роты поручика Мельницкого. В нём он просил отпустить ему причитающиеся деньги «по случаю окончательной сдачи дел … и отправлению его к новому месту службы» . С упразднением гардкоутной службы Волга лишилась последней приметы своего бурного прошлого.{nl}На протяжении почти двух столетий правительство пыталось справиться с разгулом волжской понизовой вольницы, «пока само течение исторических дел не заменило старые, безобразные порядки новыми, более человеческого свойства» . Как писал в конце 60-х гг. XIX в. Д. Л. Мордовцев, «некогда дикое разбойничье Поволжье окончательно преобразовалось, и становиться гордостью и славой России» . Регион вступал в новую эпоху торгового и промышленного расцвета.{nl}{nl}Сведения об авторе: Плешаков Иван Николаевич – историк, соискатель ис-торического факультета СГУ.