Династия астраханских казаков Морозовых. От петровских времён до советской власти.

            Александр Львович Морозов с женой, детьми,                                                                                                                                                                                                                                                                            внуками. Владимир Александрович – студент                                                                                                                                                                                                                                                                              Московского университета.

С момента основания Саратова в числе его жителей были волжские казаки, ряды которых в первое время постоянно пополнялись. В частности, после возвращения Россией в 1711 г. Турции Азова гарнизон крепости был расселён по городам юга России. В ревизских сказках 1743 г. среди жителей Астраханской губернии упомянут 39-летний саратовец — сын «азовского переведенца» Максим Андреевич Морозов[1]. Переведенцами тогда называли, в частности, и стрельцов, которых Пётр I после известного бунта 1698 г. удалил из столицы, отправив их на постоянную службу к дальним рубежам государства, в том числе в только что отбитую у Турции крепость Азов. Поэтому сегодня мы можем с некой долей вероятности предположить, что саратовский род Морозовых мог иметь начало от высланного из столицы стрельца Андрея Морозова.

В сохранившемся списке обывательских семей Саратова на 1769 г. присутствуют сведения о казаке Максиме Морозове, владельце собственного дома[2]. Казаков в то время в городе числилось около двухсот[3]. За службу им полагалось хлебное, фуражное и денежное жалованье «из кабацких сборов», земельные угодья и рыбные ловли, но жили они в большинстве своём совсем небогато[4].

В 1774 г. жизнь для большинства саратовских казаков резко изменилась. Часть из них присягнула Емельяну Пугачёву, рассказавшему на следствии, что «выехали к нему навстречу волжских казаков человек с двадцать» на поклон с хорунжим Александром, которого псевдоимператор Пётр III тут же «назвал полковником». А при захвате Саратова, по словам Пугачёва, «казаки драться не стали и пристали к его толпе»[5]. Пришедшие вскоре правительственные войска жестоко покарали всех изменивших, в том числе и часть казаков[6].

Неизвестно, как повёл себя Максим в те трагические для города дни, но после приезда комиссий, разбиравшихся в проступках горожан при самозванце, из города он выселен не был, и его жизнь в казачьем сословии шла своим чередом.

Когда же в семье Морозова в 1783 г. родился сын Семён, его отцом был записан не рядовой казак, а урядник[I] Максим Морозов. Упоминание о казачьем отряде в Саратове того времени есть в дневниковой записи священника Г.А. Скопина за 3 февраля 1791 г. Герасим Алексеевич в тот день описал торжественный парад по поводу открытия наместничества в Саратове[7], и можно уверенно предположить, что урядник Морозов верхом на своём коне в числе сослуживцев прогарцевал перед собравшейся публикой.

Вскоре повзрослевший сын, как и положено у казаков заменил в службе отца. 20-летний Семён в звании урядника уже возглавлял команду казаков из 12 человек при саратовской полиции, получавших казённое жалование[8]. В 1810 г. он был повышен до капрала и продолжал служить начальником казачьей команды. В это время Семён Морозов проживал в Казачьей слободке, находившейся в первой части города[II]. В делах городового магистрата отражено, что Семён Максимович вносил в губернское правление поземельные деньги[III] не только за своё дворовое место, но и за своих подчинённых (всего 13 руб. 80 коп.)[9]. Весной 1814 г. урядника С. Морозова ненадолго отозвали в саратовский полк только что сформированного астраханского казачества. Но уже в ноябре того же года его вновь вернули в службу в казачьей команде при полиции[10]. В 1817 г. он по-прежнему состоял в этой должности, ежемесячно являясь на заседания городской думы с требованием выдачи жалования своей команде.[11] Характер деятельности его команды прекрасно иллюстрирует запись в дневнике Николая Герасимовича Скопина за 1817 г. В ней присутствует информация о том, что поиском убийц покровского головы соляных возчиков занимались прибывшие на место преступления казаки[12].

Не исключено, что долгое общение с «отцами» города принесло молодому Морозову определённые дивиденды. По долгу службы ему, скорее всего, доводилось общаться и с самим губернатором, который частенько пользовался сопровождением казачьего отряда.

В 1817 г. в астраханском казачестве была сформирована артиллерийская полурота из казаков «сверх положенного тогда комплекта». В связи с этим Семён Максимович перешёл из полицейского подразделения в войсковое. В требованиях, указанных в инструкции к подбору в это новое подразделение, говорится, что в артиллеристы необходимо «направить людей самых зажиточных семейств с тем, чтобы казаки были молодые, видные собой и грамотные[13]». Всего из трёх полков Астраханского казачества было выбрано 15 урядников «способных, по выражению князя Багратиона „составить гордость войска“». Из Саратовской станицы был взят всего один урядник — Семён Морозов[14].

В 1827 г. 44-летний Семен Максимович Морозов был произведён в сотники — первый обер-офицерский чин в казачьих войсках[15]. В 1829 г., уже в должности хорунжего[IV], 46-летний Морозов был выбран атаманом Саратовской казачьей городовой команды, что говорит о его высоком авторитете среди своих сослуживцев[16]. Общение с городскими властями стало для него постоянным делом. В частности, в протоколах заседаний городской думы есть запись о том, как он просил прислать ему копию «высочайше жалованной государем императором Петром I в 1701 году марта 13 дня ружникам и города Саратова жителям окружной грамоты» для отправления в канцелярию Астраханского казачьего войска.[17] К сожалению, документов о деятельности атамана казачьей команды практически не сохранилось, поэтому можно лишь строить догадки об образе жизни этого, очевидно, незаурядного человека.

В 1830 г. из Астрахани в Баку был отправлен отряд казаков из 149 человек, командиром которого поставили хорунжего Семёна Морозова. В 1831 г. его отряд для защиты от персов возвёл земляное укрепление в урочище Акуша под Баку. После подписания Адрианопольского мирного договора с Турцией в 1829 г. Россия ставила такие форпосты на южных границах вновь присоединённых закавказских областей. В бывшем Бакинском ханстве Персии Семён Морозов вместе со своим отрядом провёл три года, после чего был возвращён назад в Саратов. В Астрахань казаки вернулись на судах по Каспийскому морю в 1833 г.[18]

В посемейном списке саратовской команды 1840 г. в разделе «Сословия богатого» даны сведения о семье Семёна Максимовича, записанного в артиллерии в звании приказного[V]: жена 2-го брака Авдотья Григорьевна, 49 лет; две дочери, Аграфена и Александра, и шестеро сыновей[19]. Когда скончался бывший атаман саратовской команды, неизвестно, но в документах Астраханского казачества С.М. Морозов числился до 1851 г.[20]

Сыновья Семёна Максимовича, как и положено, служили в Астраханском казачьем войске. Конечно, дети атамана получили образование, не были рядовыми и занимали не последние должности в структурах войска. Их имущественное положение было весьма неплохим. Русские офицеры в те времена не бедствовали.

Вот короткие справки об их образовании, службе и имущественном положении:

Лев Семёнович 1-й, 1809 г. р., с 1834 г. имел звание урядника, с 1840 г. – хорунжего, а с 1848 по 1864 г. – есаула[VI]. В 1850–1854 гг. он занимал должность асессора войскового правления[21], в 1854–1856 гг. — заседателя и казначея войскового правления[22] и смотрителя лазарета 3-го полка[23]. В 1854 г. его избрали кандидатом в начальники и судьи Саратовского командного правления[24]. Проживал в доме из 11 жилых покоев на улице Вознесенской, 28[25].

Лев Семёнович 2-й[VII], 1812 г. р., вступил в службу в 1833 г. В урядники его произвели в 1839 г.[26], а в 1850 г. — в хорунжие[27]. В 1860 г. он занимал должность адъютанта 3-го Астраханского казачьего полка[28]. В 1861 г. получил звание сотника, а в 1867 г. ушёл в отставку в чине есаула. Его вдова, Елизавета Николаевна, в 1880 г. имела в Покровском наделе 216 десятин 2177 саж. земли[29].

Иван Семёнович, 1815 г. р., стал есаулом уже в 18 лет[30]. В дальнейшем мы видим его в чине сотника. Его вдове, Наталии Федоровне (1822–1883), досталось 99 дес. земли в Покровском наделе[31].

В 1830 году в Астрахани открывается пансион для детей штаб- и обер-офицеров на 30 человек, которые проживали там под наблюдением воспитателей и получали образование в астраханской губернской гимназии. В 1846 по 1852 г. главным надзирателем пансиона для казачьих детей служил Иван Семёнович Морозов[32]

Все дети Морозовых в дальнейшем воспитывались в этом пансионе. Для обучения казачьих детей рядового состава и унтер-офицеров позднее были открыты станичные училища, как для мальчиков, так и для девочек[33].

Иосиф Семёнович, 1818 г. р., поступил в пансион в 1832 г.[34] По его окончании он обучался на юриста в Харьковском университете, получая войсковую стипендию[35]. В 1867 г. ему было присвоено звание войскового старшины[VIII]. Также он служил в должности асессора войскового правления в 1862–1866 гг.[36], а затем, в 1875–1877 гг., — инспектора станичных училищ для казачьих детей[37]. Имел в Покровском наделе 397 дес. 1508 саж. земли[38].

Василий Семёнович, 1822 г. р., поступил в пансион в 1834 г. По окончании заведения пошёл в службу и в 1855 г. был произведён в хорунжие[39]. В 1857–1860 гг. отвечал за конвоирование грузов по Каспийскому морю в качестве помощника начальника команды.[40] В 1884 г. вышел в отставку, имея в 28 верстах от Покровска земельный надел, который сдавал в аренду.[41]

Фёдор Семёнович, 1825 г. р., поступил в пансион в 1836 г. В службе находился с 1840 г. С 1844 по 1851 г. работал в войсковой канцелярии[42] и комнатным надзирателем пансиона[43]. В 1855 г. он был произведён в хорунжие[44], в 1856 г. назначен начальником Баскунчакского поста, которым пробыл два года[45]. Уже в чине сотника в 1860 г.[46] Ф.С. Морозов занимал должность главного надзирателя пансиона, в 1861–1862 гг. — асессора войскового правления[47]. В 1864 г. он был назначен полковым казначеем со штабом в г. Камышине[48]. В 1869 г. Фёдор Семёнович стал есаулом и служил начальником войсковой канцелярии до 1870 г.[49] В 1869–1872 гг. он занимал должность помощника начальника отдела войсковой полиции, а в 1872–1882 гг. — начальника 2-го отдела войска.[50] В 1872 г. он получил звание войскового старшины[51], в 1879 г. — подполковника, а в 1889 г. — полковника. В 1890 г. был уволен в отставку в чине генерал-майора[52]. Имел в Покровском наделе 198 дес. 2074 саж. земли.[53] В 1910 г., после смерти Фёдора Семёновича, его вдове Александре и дочери Людмиле была назначена пенсия из кассы военно-сухопутного ведомства в размере 645 руб. в год[54]. Внук Александра Львовича Морозова – Андрей Петрович Кумаков рассказывал автору о том, как бывал в гостях у Фёдора Семёновича в его имении у подножия Соколовой горы. Мальчик запомнил статного генерала, который до преклонного возраста сохранил страсть к верховой езде и содержал красивых лошадей.

У шестерых сыновей Максима Семёновича было множество внуков, многие из которых после пансиона продолжили своё образование в военных училищах и университетах.

Сыновья Льва 1-го, Александр Львович (1842–1873) и Михаил Львович (ок.1849 р. — 1879), поступили в пансион в 1851[55] и в 1856 гг., соответственно[56]. По окончании оба получили войсковую стипендию на обучение в университетах: Александр — на ветеринара в Харькове[57], Михаил — на врача в Москве[58]. Получив образование, Александр с 1866 г. стал ветеринарным врачом Астраханского войска (чиновник IX класса с окладом 500 руб. в год) с проживанием в Астрахани[59], а Михаил — лекарем 2-го (в 1873–1874 гг.) и 3-го (в 1874–1879 гг.) округов[60]. Михаил Львович умер, выполняя свой долг во время эпидемии чумы в Ветлянке в 1878-1879 гг. Оба имели земли в Покровском наделе: 421 дес. и 206 дес., соответственно[61].

Сын Ивана Семёновича, Григорий, 1844 г. р., после завершения учёбы в пансионе, в 1859 г. был командирован в Санкт-Петербург в Михайловское артиллерийское училище, которое окончил в 1863 г. и, вернувшись на службу, был выбран сотником[62]. В казачьей войсковой артиллерии прослужил до 1867 г.[63]

В 1867 г. сотник Григорий Иванович Морозов был переведён в Кронштадтскую крепостную артиллерию в связи с расформированием его артиллерийской полубатареи[64].

На службе вне казачьего войска он числился с 1880 г. в звании штабс-капитана, а с 1888 г. — полковника. Григорий Иванович имел в Покровском наделе 468 дес. 480 саж. земли[65].

Сын Василия Семёновича, Эраст, 1853 г. р., после окончания пансиона в 1871 г. вступил в службу в 1-ю сотню 3-го полка[66]. В 1873 г. он стал учителем Александровского станичного училища. Уже в 1876 г. Эраст Васильевич ушёл в отставку по болезни в чине младшего урядника[67]. Однако его карьера на этом не завершилась. В 1893–1895 гг. он, будучи отставным урядником, выбирался атаманом Саратовской станицы[68]. Это даёт основание полагать, что Эраст Васильевич был незаурядной личностью и пользовался уважением сослуживцев.

Из трёх сыновей Льва 2-го двое получили военное образование.

Венедикт Львович, 1853 г. р., окончил в 1877 г. Новочеркасское юнкерское училище[69]. С началом Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. он, скорее всего, добровольцем, служил вне казачьего войска в действующей армии в чине портупей-юнкера. Участвовал в штурме Карса, за что получил орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»[70]. 12 октября 1886 г. Венедикт Львович был удостоен приглашения в Санкт-Петербург на открытие памятника в память о Русско-турецкой войне[71].

Во время чумы в Ветлянке в 1879 г. он находился на карантинном посту в Царицине[72]. Также Венедикт Львович принимал участие в учебных сборах в 1884–1885 гг. По их окончании он получил звание есаула и с мая 1886 г. занимал должность командира 2-й сотни конного полка[73]. В 1893 г. он стал войсковым старшиной. Об отношении сослуживцев к этому офицеру свидетельствует заметка в «Саратовском листке»:

«Торжественные похороны Венедикта Львовича состоялись 19 апреля 1893 г. В печальной процессии для оказания воинских почестей во главе с наказным атаманом генерал-лейтенантом Н.Н. Тевяшовым[IX], командиром полка, полковником Щербатовым, войсковыми и полковыми офицерами принимала участие конная сотня с оркестром Астраханского казачьего полка впереди»[74].

Его брат, Павел Львович, 1858 г. р., окончил Оренбургское юнкерское училище в 1886 г.[75] В январе 1887 г. он получил звание хорунжего[76]. Участвовал в учебных сборах в 1886–1891 и 1896–1899 гг. Заведовал в 1889 г. льготным обучением молодых казаков в саратовской станице[77]. В 1887–1905 гг. он значился есаулом 1-го полка. 17 января 1909 г. в чине войскового старшины был уволен со службы с пенсией 197 руб. в год.[78] Имел собственный дом на Ильинской улице (№ 32).[79] Дожил до Октябрьского переворота, но дальнейшая судьба его неизвестна.

Подробнее остановлюсь на третьем сыне Льва Семёновича 2-го, Александре, 1845 г. р., который приходится автору прадедом. После окончания пансиона[80] он поступил на службу в 1863 г. и через два года был произведён в младшие урядники, и назначен комнатным надзирателем войскового пансиона в Астрахани. Но с 1867 по 1871 г. он находился в полку в отпуске для обучения в Казанском университете, где получил диплом юриста. Смещен на льготу[X] в 1872 г.[81] Вскоре после возвращения в Саратов он женился на дочери саратовского губернского предводителя дворянства Виктора Антоновича Шомпулева — Вере. По рассказам внука Александра Львовича – Андрея Петровича Кумакова, брак был заключён не без расчёта, поскольку приданое, полученное за невестой, позволило выпускнику университета внести в казну денежный взнос[XI], необходимый для открытия нотариальной конторы. По словам Андрея Петровича сумма этого взноса составила тогда 10000 рублей.

Первые годы после окончания университета до конца 1879 г. Александр Львович служил секретарём съезда мировых судей[82], председателем, которого недавно (до 1875 г.) был его тесть — В.А. Шомпулев. 21 января 1880 г. А.Л. Морозов открыл свою нотариальную контору[83]. Сначала она находилась в доме Калашниковой[XII], напротив катка. Но уже через месяц контора переехала в дом, ранее принадлежавший Коротковым, на углу улиц Московской и Гимназической, где и находилась до прихода советской власти[84]. Нотариусы во все времена были людьми обеспеченными, но и преувеличивать их доходы не стоит. Внук Александра Львовича – А. П. Кумаков рассказывал автору, что самый большой гонорар был получен дедом за оформление купли-продажи типографии, находившейся на улице Немецкой[XIII]. В ГАСО сохранились документы об этой сделке. Согласно этим материалам, нотариус А.Л. Морозов действительно оформил продажу дворового места на улице Немецкой, 23, принадлежавшего товариществу «Печатня С.П. Яковлева», со всеми находящимися на нём каменными жилыми и нежилыми постройками круглянскому купцу Мееру Носановичу Авербаху за 200 000 руб. Сделка состоялась 19 июня 1917 г. и утверждённое для нотариусов вознаграждение в размере 1 % от сделки составило 2000 руб.[85] Как Александр Львович распорядился этими немалыми по тем временам деньгами, неизвестно, поскольку счета в банках были арестованы большевиками уже через 5 месяцев, а хранение наличных дома стало преступлением.

В 1887 г. Александр Львович был избран гласным городской думы[86], каковым он пробыл почти 30 лет, что в 1912 г. было отмечено вручением золотого жетона «по случаю 25-летия службы гласным»[87]. Уже в первый год работы в думе упоминания о выступлениях Александра Львовича на её заседаниях появились в прессе, которая отмечала «живость» его речи[88]. Так, на заседании думы 21 января 1894 г. он столь горячо и стремительно наступал на городского голову А.В. Пескова, что последний «минут пять не имел возможности произнести хоть одно слово в своё оправдание». На том же заседании А.Л. Морозов настаивал на открытии в городе 2-й гимназии даже за счёт займа. В качестве мотивации в пользу кредита он говорил, что «разве образование не капитал, который гораздо более производительный, чем капитал денежный!?»[89]. А 3 марта 1887 г. он выступал за переоценку домовладений для уточнения сумм окладных сборов[90].

В документах Саратовского казачьего полка за 1888 г. Александр Львович числился на службе вне войска классным чиновником[91]. В 1893 г. он получил чин коллежского секретаря[92]. В саратовской станице он занимал пост почётного судьи в 1895–1898[93] и 1910–1913 гг.[94]

Александр Львович являлся попечителем 1-й министерской женской гимназии[95], 3‑го мужского приходского Крестовоздвиженского училища[96], саратовского родильного дома, за повышение жалования в котором он хлопотал на заседании городской думы[97]. В 1883 г. он пожертвовал среди прочих жителей города деньги на возведение памятника М.Ю. Лермонтову в Пятигорске[98]. В 1908 г. его выбрали уполномоченным Общества взаимного кредита[99] Это – лишь часть сведений об общественной деятельности энергичной и образованной личности, каким сегодня виден Александр Львович Морозов.

В 1918 г. вместе с частной собственностью были упразднены и нотариальные конторы. В квартире Александра Львовича, которую он снимал в доме на улице Гимназической, было проведено «уплотнение». Большая квартира наполнилась жильцами так называемого лучшего социального происхождения. Безработный нотариус ушёл из жизни в 1920 г. и был похоронен на Воскресенском кладбище в семейном склепе, который сохранился по сей день. Его супруга, потомственная дворянка Вера Викторовна Шомпулева, прожила в двух маленьких комнатках огромной квартиры, которую они снимали уже более 30 лет, до 1942 г. Вместе с ней проживала её рано овдовевшая дочь, Лидия Александровна Кумакова, с тремя взрослыми детьми, один из которых был дедом автора настоящей статьи. Андрей Петрович Кумаков выехал из своей каморки, которая у Александра Львовича была ванной комнатой, в 1976 г. Тогда здание было снесено для постройки корпуса швейной фабрики «Волжанка» на углу современных улиц Некрасова и Челюскинцев.

У Александра Львовича и Веры Викторовны были пятеро детей. В 1877 г. у них родилась старшая дочь, Мария, которая впоследствии вышла замуж за профессора Саратовского университета, врача С.С. Скворцова. В 1879 г. появилась на свет Лидия, в дальнейшем ставшая женой податного инспектора, надворного советника П.П. Кумакова. В 1889 г. родилась третья дочь – Ксения, которая вышла замуж за инженера Т.М. Хачатрянца. Девочки получили образование в Мариинском институте благородных девиц в Саратове и несомненно были не худшими невестами в городе. Пятый ребёнок – младший сын Максим, умер юношей от туберкулёза, а старший, Владимир 1881 г.р., как положено, числился в полку. Владимир Александрович после окончания Московского университета стал врачом и некоторое время работал в частной клинике с компаньонами С.Н. Аничковым и Е.П. Николаевым[100] на улице Большой Кострижной[XIV] (на углу с Ильинской[XV]). Позже он открыл собственную детскую клинику на углу улиц Александровской[XVI] и Большой Горной, где до сих пор на первом этаже находится аптека. Детская поликлиника существовала и в советское время, Владимир Александрович продолжал там работать врачом[101]. В наследство от умершего в 1912 г. деда, Виктора Антоновича Шомпулева, ему досталось имение Приют в Поповской волости, которое, как стало известно из газетной заметки, пострадало от поджога в 1913 г.[102]

Владимир Александрович был, как и его отец, активным гражданином своего города. В марте 1917 г., когда саратовская станица приняла сторону местного исполнительного комитета в поддержку временного правительства, делегатами для переговоров от казачьего полка были выбраны в том числе два Морозовых: Владимир Александрович и упомянутый выше Павел Львович[103].

Дети Владимира Александровича жили в советское время вместе с ним в Саратове в квартире на улице Большой Казачьей, а его внучка Ольга до самого конца ХХ в. была сотрудницей ГАСО.

Таким образом, мы видим, что представители саратовского рода Морозовых на протяжении более ста лет занимали различные должности в Астраханском казачьем войске. Все они были людьми обеспеченными, имели земельные наделы от казны и собственные дома в Саратове. Уже в первой половине XIX века некоторые из Морозовых получили высшее образование и работали по своим специальностям, формально числясь в составе казачьего войска. Находившиеся в полках Морозовы занимали административные должности, но лишь Венедикт Львович в составе регулярной армии участвовал в боевых действиях. Впрочем, казачьи войска формировались, прежде всего, для внутренней службы, поэтому в период серьёзных боевых действий использовались только в случае крайних ситуаций.

В заключение можно отметить, что офицеры Астраханского казачества Морозовы, как и представители командного состава регулярной армии, безусловно, относились к лучшей части российского общества, имели тягу к образованию и активно участвовали в общественной жизни города.

 

[I] Казачий унтер-офицерский чин.

[II] Находилась недалеко от сегодняшнего Сенного рынка, в гору от Крестовоздвиженской церкви, стоявшей на Большой Горной улице.

[III] имущественный налог.

[IV] Казачий чин, равный корнету кавалерии.

[V] Казачье звание, равное бомбардиру в регулярной армии.

[VI] У казаков — первое штаб-офицерское звание.

[VII] Очевидно, на момент рождения мальчика его старший брат не отличался крепким здоровьем, в связи с чем второй сын получил такое же имя, что и первенец. Впоследствии братья именовались Львом «первым» и «вторым».

[VIII] Казачье звание, равное майору в регулярной армии.

[IX] Николай Николаевич Тевяшов — генерал-лейтенант, астраханский губернатор и наказной атаман Астраханского казачьего войска.

[X] Льгота – обязательный перерыв в службе казачьего офицера сроком на 3–4 года. При этом он должен был находиться в постоянной готовности на случай военных обстоятельств. Обычно на льготу выходили после 3–4 лет службы в первом очередном полку.

[XI] По положению 1866 г. для открытия нотариальной конторы было необходимо внести в городской бюджет крупную сумму денег.

[XII] Дом не сохранился. На его месте сейчас дом №5 по Большой Казачьей улице.

[XIII] Ныне проспект Кирова.

[XIV] Ныне Сакко и Ванцетти.

[XV] Ныне им. В.И. Чапаева.

[XVI] Ныне им М. Горького.

[1] ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 910. Л. 117.

[2] ГАСО. Ф. 94. Оп. 1. Д. 1. Л. 96–96 об.

[3] Плешаков И.Н. Саратовские казаки в XVIII – начале XIX вв. // Новый век: история глазами молодых. Вып. 7. Саратов, Изд‑во Саратовского ун‑та. 2008. – 244 с. ‑ С. 25.

[4] Плешаков И.Н., Васильева Е.Н. Казачество в период колонизации и становления административного устройства Саратовского Поволжья во второй половине XVII — начале XVIII века // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т. 24. № 4. С. 26.

[5] Емельян Пугачёв на следствии: Сборник документов и материалов/Отв. Исполнитель Р.В. Овчинников. –  М. «Языки русской культуры». 1997. С. 205.

[6] Плешаков И.Н. Пугачёвский атаман Саратова Уфимцев и его потомки // Памятные даты отечественной и местной истории и документальное наследие. Материалы научных конференций Саратовского областного отделения РОИА 28. 11. 2008 и 20. 11. 2009 г. Саратов: Полиграфическая кампания «Эль‑Принт» (ИП Яковлев А. А.), 2009. – 316 с. С. 182 – 190

[7] Скопин Г.А. Дневник происшествий // Саратовский исторический сборник. Саратов. Т. 1. 1891. С. 32.

[8] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 725. Л. 237.

[9] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 561. Л. 429.

[10] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 802. Л. 31, 478.

[11] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1039. Л. 13 об., 45 об., 85, 128 об., 195 об., 231, 269, 341 об., 449 об., 479.

[12] Скопин Н.Г. Записки дневные о делах и вещах достопамятных // Саратовский исторический сборник. Саратов. Т. 1. 1891. С. 532.

[13] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 265.

[14] Там же. Т. 3. С. 267.

[15] Там же. Т. 3. С. 229.

[16] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1462. Л. 67.

[17] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1446. Л. 248–248 об.

[18] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 688–690.

[19] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1, Д. 1, 2.

[20] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 8. Л. 1.

[21] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 381.

[22] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 10. Л. 13–15.

[23] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 516.

[24] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 7. Л. 14.

[25] ГАСО. Ф. 104. Оп. 1. Д. 59. Л. 69.

[26] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 224.

[27] Там же. Т. 3. С. 230.

[28] ГАСО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 1386. Л. 13 об.

[29] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 746.

[30] Там же. Т. 3. С. 229.

[31] Там же. Т. 1. С. 746.

[32] Там же. Т. 1. С. 444.

[33] Историко-статистический очерк Астраханского казачьего войска. Сост. В. Скворцов. Саратов. 1890. С. 254

[34] Там же. Т. 1. С. 445.

[35] Там же. Т. 2. С. 463, 470.

[36] Там же. Т. 1. С. 381.

[37] Там же. Т. 2. С. 385.

[38] Там же. Т. 1. С. 745.

[39] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 10. Л. 16–18.

[40] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 675.

[41] Саратовский справочный листок. 1876. 4 сентября.

[42] Там же. Т. 2. С. 327.

[43] Там же. Т. 1. С. 445.

[44] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 10. Л. 22–24.

[45] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 608.

[46] Там же. Т. 1. С. 444.

[47] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 15. Л. 24.

[48] Адрес-Календарь Саратовской губернии//Памятная книжка Саратовской губернии на 1864 год. Саратов. 1864. Часть I. Л. 56.

[49] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 2. С. 327.

[50] Там же. Т. 1. С. 419.

[51] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 222. Л. 4.

[52] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 501. Л. 4.

[53] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 745.

[54] ГААО. Приказы по Астраханскому казачьему войску. Д. 286. 27 августа.

[55] Там же. Т. 1. С. 447.

[56] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 447.

[57] Там же. Т. 2. С. 462–464, 470.

[58] Там же. Т. 1. С. 470.

[59] Там же. Т. 1. С. 501.

[60] Там же. Т. 1. С. 514–515.

[61] Там же. Т. 1. С. 745.

[62] Там же. Т. 3. С. 307.

[63] Там же. Т. 3. С. 310.

[64] Там же. Т. 3. С. 296.

[65] Там же. Т. 1. С. 745.

[66] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 25. Л. 39 об.

[67] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 47. Л. 13–15.

[68] Адрес-Календарь Саратовской губернии на 1895 год. Саратов 1895. С. 274.

[69] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 47. Л. 13–15.

[70] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 778–779.

[71] Там же. Т. 1. С. 457.

[72] Там же. Т. 2. С. 533.

[73] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 222. Л. 4.

[74] Саратовский листок. 1893. 22 апреля.

[75] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 3. С. 372.

[76] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 222. Л. 4.

[77] Там же. Т. 3. С. 430–446.

[78] ГААО. Приказы по Астраханскому казачьему войску. Д. 48. 79 от 29 января и 3 марта.

[79] Весь Саратов. Адрес-Календарь. Саратов. 1911. С. 287.

[80] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов. 1911. Т. 1. С. 450.

[81] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 31. Л. 11; Д. 47. Л. 9–11.

[82] Саратовский дневник. 1880. 6 февраля.

[83] Саратовский дневник. 1880. 7 февраля.

[84] ГАСО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 1293. Л. 29.

[85] ГАСО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 1444. Л. 157–158.

[86] Саратовский листок. 1887. 15 января.

[87] Саратовское утро. 1912. 17 октября.

[88] Саратовский дневник. 1893. 13 марта.

[89] Саратовский дневник. 1893. 21 января.

[90] Саратовский листок. 1887. 5 марта.

[91] ГАСО. Ф. 96. Оп. 1. Д. 224. Л. 18.

[92] ГАСО. Ф. 280. Оп. 1. Д. 298. Л. 213 об.

[93] ГААО. Приказы по Астраханскому казачьему войску. Д. 1. 2 января 1895 г.

[94] ГААО. Приказы по Астраханскому казачьему войску. Д. 465. 30 декабря 1909 г.

[95] Саратовский листок. 1908. 19 ноября.

[96] ГАСО. Ф. 280. Оп. 1. Д. 298. Л. 213 об.

[97] Саратовский листок. 1893. 27 марта.

[98] Саратовский дневник. 1883. 2 февраля.

[99] Саратовский листок. 1908. 23 ноября.

[100] Саратовский листок. 1908. 8 июля.

[101] Весь Саратов. Адресно-справочная книга. Саратов. 1916. С. 113.

[102] Саратовский листок. 1913. 25 октября.

[103] Саратовский листок. 1917. 9 марта.

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *