Написать письмо автору сайта

Найти:

Из жизни Саратовского университета в 1918-1919 годы. Из «Записок русского интеллигента» В.Д. Зёрнова

За 1919—1920 годы произошли большие изме­нения в жизни университета в состав Правления и Совета вошли представители сту­денческих и городских организаций. Всё это совершалось довольно болезненно, но мне удалось провести эти революционные новшества без скандалов и удерживать руково­дящую роль за основным Советом и Правлением, состоящим из профессоров⁴⁴⁸.

С городскими и губернскими властями — горисполкомом, губисполкомом — от­ношения были корректные как между союзными великими державами, а с губоно, пожалуй, даже дружественные, в особенности когда там работал Ребельский, впосле­дствии известный лектор в Москве по вопросам организации работы студентов.

Времена были очень своеобразные, а иногда затруднительные. Ведь ректору при­ходилось заботиться обо всём хозяйстве, хозяйство же страны было в очень плохом состоянии. Кажется, в первый же год моего ректорства оказалось, что Саратов не име­ет нефти, а все топки новых зданий были построены в расчёте на жидкое топливо. Не было и запасов дров. Совет, очень этим обеспокоенный, потребовал все топки переделать в экстренном порядке на дровяное отопление. Когда я доложил, что и дров в го­роде нет, то члены Совета ответили, что они сами пойдут в лес, что можно мобилизовать всех студентов и дрова будут заготовлены собственными силами.

Мне пришлось подчиниться требованию Совета, хотя я предвидел, что ниче­го из этого предприятия не выйдет. Мы получили разрешение затратить на пере­оборудование печей миллион рублей (это в 1918 году были ещё большие деньги), переделали все топки на дровяное отопление. Некоторые профессора действитель­но отправились в лес, на горы над Саратовом, и заготавливали там дрова, но при­дать этим заготовкам массового характера не удалось.

Студентов отправить в лес, как это теперь делается, в 1918 году было невозможно, просто они не считали себя назначенными для работы в лесу и хотели занимать­ся науками, поэтому и не вышли на заготовку. Да и транспорта у нас не было, что­бы вывезти дрова из леса. Так на университетский двор и не было доставлено ни од­ного полена. Приспособления для дровяной топки простояли в течение зимы, а университет не отапливался.

Делать нечто, поставили «времянки». В моей физической аудитории, например, поставили довольно большую Унтермарковскую печь, но она давала недостаточно теп­ла для такой громадной аудитории, и когда наступили холода, помещение пришлось вообще закрыть. Правда на лекции ходило мало, и я читал их у себя в кабинете, слушало человек тридцать, не больше. Правда, в кабинете тоже было холодно. Как-то я читал «Молекулярные явления в жидкости». Для демонстрации плёнок и других опытов приготовит жидкость, но, пока я рассказывал, жидкость замёрзла, так по­казать ничего и не удалюсь. Читал я, конечно, в шубе, шапке и тёплых перчатках – в голой руке мел невозможно было держать⁴⁵¹.

На следующую зиму положение было совершенно иным. За лето к Саратову в наливных судах подвезли много нефти, однако продвинуть её дальше по железной до­роге не удалось — весь железнодорожный транспорт пришёл в полное расстройство.

Залили все баки на берегу Волга, но подвезти нефть от берега к университету ока­залось трудно. Возчики за деньги возить не желали или запрашивали такие суммы, которые мы не в состоянии были заплатить. Мы думали даже как-то подвести к зданиям университета рельсовый путь, благо, главные железнодорожные пути находи­лись не далёко, и пригонять по ним прямо цистерны, но позже нашли более простой выход. В «Райспирте» мы получали много спирта. Вот и решили, что вместо денег или в добавление к деньгам выдавать возчикам спирт. Расплату с возчиками я наб­людал лично: возчик тут же около выдачи залпом выпивал полбутылки спирта, в ре­зультате обе стороны оставались довольными. Во всех подобного рода хозяйственных делах мне помогал тогда ещё совсем молодой человек Евгений Александрович Гюнсбург, который только что окончил Саратовское коммерческое училище и был у меня заведующим хозяйством.

В конце отопительного сезона выяснилось, что мы, увлекшись повышением температуры в помещениях, до срока израсходовали всю полагавшуюся нам нефть. Необходимо было ещё дополнительно тысяч пять пудов. Предстояла дли­тельная переписка с «Райнефтью», но тут я вспомнил, что встретил как-то заведу­ющего «Райнефтью» (или его помощника?), который, оказавшись скрипачом, про­сил у меня на время партии Второго квартета Бородина. Мне, конечно, давать их не хотелось, и я сказал тогда, что, сколько я помню, этих нот у меня нет. Но в этот момент я решил ими пожертвовать.

Я тут же велел заложить «Богатыря» – это моя ректорская лошадь – и, зах­ватив с собою ноты, отправился с Женей Гюнсбургом добывать нефть. В «Райнефти» я отыскал заведующего и сделал вид, что пришёл к нему исключительно для того, чтобы передать ноты.

– Можете себе представить, – обращаясь к нему, произнёс я первую фразу, – перебирал свои ноты и нашёл экземпляр квартета, которым вы интересовались. Поговорили о музыке в самых дружеских тонах, а потом я и говорю:

– Я ведь к вам ещё по одному делу. Нам нужно добавить топлива.

– Да что вы, стоит ли беспокоиться о таких пустяках! Сколько нужно, столь­ко и отпустим! – откликнулся заведующий.

Он тут же написал распоряжение, Женя всё как надо оформил, И мы в тепле докончили год.