Информационные войныи их результат. 1880 год.
19 февраля 1880 г., когда мы, по случаю двадцатипятилетнего юбилея царствования Александра II, большим избранным обществом обедали по подписке на собственные деньги в коммерческом собрании (клубе). Год был неурожайный, голодный. Пользуясь этим, кто-то пустил в народе слух, что царь прислал 25 тысяч рублей на кормление голодающих, а «господа и купцы» на эти деньги устроили в клубе для себя обед. Собралась толпа, которая разгромила несколько маленьких лавчонок на Верхнем базаре. Но эти беспорядки были скоро остановлены мерами полиции, не прибегая к содействию военной силы, хотя рота солдат в течение двух суток после этого охраняла квартиру и дом городского головы Недошивина, а в казармах воинские части были наготове. Славин.
За год до убийства Александра II праздновался 25-летний юбилей его царствования. В Саратове было всенародное торжество, а вместе с тем и «бунт», в котором и я принял участие. Главное празднество происходило на Театральной площади. На том месте, где теперь музей и сквер у могил борцов за революцию, был построен ряд балаганов, зрелищами в которых публика могла наслаждаться бесплатно. Кругом, конечно, приютилось бесчисленное множество торговок со всякими сластями.
Сначала всё шло благополучно, но потом оказалось, что царь прислал саратовским мещанам семь миллионов на водку, а архиерей с губернатором эти денежки припрятали себе. Понятно, как всех разобидела такая подлость начальства, хотевшего замазать рот населению какими-то жалкими балаганами. Начались разговоры, которые, быть может, разговорами бы и кончились, но злодей полицмейстер, как на грех, купил у торговки корзину с орехами и велел мальчишкам взять её на ура[1]. Ура, так уж ура! И в миг все торговчонки остались с пустыми корзинами и лотками.
За ними дошла очередь и до балаганов: затрещали на живую нитку прибитые доски. Доски помогал отрывать и я; было очень забавно видеть, как в образовавшуюся широкую щель вдруг показывались сотни тесно прижатых друг к другу человеческих ног разнообразнейших видов и фасонов.
Но народная ярость не могла удовлетвориться какими-то торговками и балаганами. Толпа решила требовать к ответу главных виновников. Двинулись к архиерею и я с ними. Архиерей, не будь дурак, ворота настежь, а на крыльце архиерейские певчие в полном параде. Певчие загремели «народный» гимн[2], а затем божественное, и бунтовщикам, попавшим в такую хитрую ловушку, пришлось стоять без шапок.
Видя, что с архиерея взятки гладки, двинулись к губернатору, но что там было – доподлинно не знаю. Знаю только, что на Митрофановском базаре погромили ряд лавчонок, и дня два–три покупательницы ходили туда чуть ли не с военным конвоем. Вот, кажется, единственный раз я принимал активное участие в общественных движениях. Гераклитов
[1] На штурм, в атаку.
[2] «Боже, царя храни». Слова В.А. Жуковского (1783–1852), музыка А.Ф. Львова (1798–1870), написана им по поручению Николая I.